Глава 7

Каникулы

23 июня, понедельник, время 10:15.

Синегорск, квартира Колчиных.

— Запоминать надо, Кир, — учу брата играть в карты — в банального дурака.

Мой искин не даёт покоя ни мне, ни людям. Играть мне сейчас предельно легко, вижу все карты, запоминаю отбой, запоминаю принятые противником. В голове всё отражается на экране, похожем на компьютерный.

Этому же учу брата. Разговариваем на французском, мне практика нужна как бы ни больше, чем ему. Только что посмотрел его школьные дела. Учебники, дневник с итоговым табелем за пятый класс. Вроде всё нормально, но кое-что мне не понравилось. И дело не в учёбе.

Учу его, прямо визуализируя всю таблицу карт. Для этого понадобилась вторая колода. И для начала используем только номерные карты, с шестёрки до десятки. Кир должен приучиться держать в голове всю картинку. Сразу не выйдет, вот мы и тренируемся.

Таблица лежит рядом с Киром, то и дело он глядит на неё, вносит изменения.

Иногда перемножаю в уме четырёхзначные числа. Давно могу это делать, работаю на скорость. Может показаться глупостью, ведь привёз с собой кое-какие учебники и умные книжки. Но разве этот надоедливый перец по прозвищу Кир даст мне спокойно над ними поработать? Нет, это выше его сил. Вот и сижу на двух стульях: занимаюсь и братом, и собой. Принцип обязательности утренних интеллектуальных напряжённых усилий надо соблюдать строго. Я уже имею от этого неплохой профит от выстроенного внутреннего компьютера.

Мотивация.

Главная мотивация моей учёбы в том, что я уже пытаюсь если не сконструировать, то наметить принципы работы новых ракетных движков. Топливная пара — это, безусловно, водород-кислород. По простому основанию: я намереваюсь строить космический флот, который будет летать по всей Солнечной системе. Но что-то я не слышал о месторождениях нефти в космосе, чтобы добыть керосин. Метан, правда, есть, но везде ли? Поэтому безнадёжно устаревший диметилгидразин, да ещё несимметричный, даже не рассматриваю. Представляю, во сколько трудов и финансов обойдётся строительство завода по производству гептила на Луне.

Мои усилия в этом направлении дают неожиданный результат. Нынешний уровень развития движков на банальном принципе сгорания и выбрасывании струи раскалённых газов достиг непреодолимого потолка. Не, преодолеть его можно, но надо менять принципы работы ракетных движков. Тот же ядерный двигатель или семейство электрических (ионные и плазменные).

Традиционные движки достигли своего потолка, на настоящий момент уровня четырёх с половиной тысяч метров в секунду удельного импульса. Это примерно соответствует температуре в камере сгорания — те же четыре тысячи градусов. Даже не понимаю, как этого добиваются, ведь потолок как раз в том, что уже при двух тысячах градусов продукт сгорания, вода, начинает разлагаться на кислород и водород. С поглощением энергии, а значит, с понижением общей температуры.

Но как добиться повышения процента полезной нагрузки раз в пять, уже знаю. На тех же самых движках это можно сделать. Принципы понятны, конкретной реализацией займусь после МГУ.

Бью атаку Кира, обновляю карты.

А не полазить ли мне по сети? Нельзя ли разделить азот и кислород по магнитным свойствам. Зачем? А надо мне… создание нового ракетного движка тот ещё квест. Невидимый миру, но много сложнее простонародных компьютерных.

Через четверть часа бракую идею. Оба газа — парамагнетики, то бишь слабо намагничивающиеся вещества. Причём коэффициент намагничивания микроскопический: две миллионные доли у кислорода и на пару порядков меньше у азота. Чтобы разделить газы на этом свойстве, нужно сгенерировать магнитное поле запредельной мощи. Наверняка это обернётся сложным и громоздким оборудованием. В отбой!

Диффузионный способ? Тоже не прокатит, молекулы слишком малы, это не гексафторид урана с атомным весом почти в триста пятьдесят единиц. Разделение урана таким способом прокатывает и то — с микроскопическим кпд. В отбой!

Наверное, пройдёт самый примитивный способ — по температуре сжижения. Кислород сжижается при –183о С, азот при –196о С. Примем за базовый вариант…

— Я выиграл! — Кир взрывается восторгом. — Давай ещё!

Вечером.

Дожидаюсь, когда Кир умчится после ужина на улицу. Вот и настаёт удобный момент.

— Скажите, дорогие родители, с какого рожна⁈ — сам не хочу, но голос становится неприятным.

Вероника округляет красивые глаза, папахен тоже чуть вскидывается. С мачехой установились настолько ровные отношения, что она даже расцеловала меня при встрече. Я поразился и чуть не прослезился.

— С какого рожна Кир не занимается ни в одном кружке и ни в одной секции? Среди моих друзей нет ни одного такого. Кто-то в секции дзюдо тренируется, кто-то в музыкальную школу ходит.

— А куда нам его? — всплёскивает руками Вероника. — Мы спрашиваем, он ничего не хочет.

— Кир — птица гордая, — соглашаюсь, принимая чай, — пока не пнёшь, не полетит. Тогда, пап, таскай его на работу, когда машину ремонтируешь. Пусть помогает и приобщается. Хоть чему-то научится. Конструктор ему какой-нибудь сложный купите… блин! Сам не сообразил!

Накал разговора тут же спадает.

— Летом всё равно не до того, — начинает рассуждать папахен. — На выходных отвезу вас в Березняки, там речка, лес. Отдохнёте как следует…

28 июня, суббота, время 20:10.

Село Березняки.

— Санечка-а-а-а! — вопль бабушки при виде любимого племянника служит триггером цунами, мгновенно затопившем всех нас троих.

Успеваю только заметить, как серо-полосатый кот, мирно дремавший на парапете крыльца, с коротким мявком превращается в серую молнию и исчезает. Меня чуть не сшибает с ног ураганный удар девичьего восторга. Причитания бабушки, звонкий голос Кира, все остальные звуки становятся посторонними, как шум телевизора. Посторонними и неважными, потому что рядом с моим сердцем учащённо колотится девичье, пытаясь пробиться ближе через пружинящую уже совсем не подростковую грудь.

Смущение настигает Алису сразу после того, как она впечатывает поцелуй в районе губ. Что действует на меня почти как контрольный выстрел. С трудом восстанавливаю равновесие на одеревеневших ногах. И с ещё большим трудом выныриваю из Алискиных глаз, оставив там, в глубине, все мысли, сожаления и воспоминания. О Полинке и других Синегорских девчонок, университетских девчонках и Кире Хижняк… а это кто такая?

— К-хм-м, ты выросла… в другом месте я тебя мог и не узнать… — звуки собственного голоса глушатся звоном в ушах от мощного кровотока.

Порозовевшая девушка — девочка остаётся в недалёком, но прошлом, — чуть улыбается и треплет за волосы Кира. Тут наступает время смены караула, и меня