Но когда все закончилось, ничто уже не могло заслонить от нее уродливую реальность, ибо между ней и Мануэлем не было нежности, не было той теплоты, что способна страсть превратить в любовь.

К десяти утра следующего дня дождь перестал, но землю размыло, к обуви прилипали ошметки жирной грязи, да и все вокруг выглядело уныло и бесприютно. Но несмотря на непогоду, многие жители столицы все же не отказали себе в удовольствии посетить ярмарку, чтобы посмотреть на фокусников и дрессированных медведей. Солнце, наконец-то проглянувшее сквозь серые тучи, вызвало у публики бурный прилив веселья. Казалось, все сошли с ума в безумной погоне за удовольствиями.

Мануэль решил не показывать сегодня номер с лошадьми, он был занят другим делом – вместе с двумя моряками-иностранцами осматривал содержимое многочисленных бочек и сундуков.

– Очень хочешь погарцевать? – с ухмылкой спросил Мануэль, заметив хмурую мину Дженни – она явно не одобряла его подозрительные связи.

– Уж лучше отбивать зад верхом, чем шататься в толпе, где тебя того и гляди затопчут в грязь.

– Ты меня разочаровываешь, горджио. Раньше после страстной ночи ты бывала добрее, – заговорщически подмигнув, сказал он вполголоса.

Дженни улыбнулась. Она любила, когда Мануэль бывал и хорошем настроении. Жаль, что она все реже видела его таким.

– Верно говоришь. Иначе ты бы вообще перестал меня хотеть.

Мануэль громко рассмеялся.

– Ах ты, чертовка! Иди ко мне… Прямо сейчас, никто не смотрит, а если и смотрит, мне плевать. – Мануэль привлек ее к себе и громко чмокнул в губы. – Сегодня к вечеру я принесу тебе наряд как у королевы – с серебряной оторочкой. Что ты дашь мне в обмен? – прошептал он, касаясь ее губ языком.

– Это мне положена награда за то, что я вынуждена носить краденые наряды.

– Кто сказал, что наряд краденый? Ты мне не веришь?

– Нисколько.

Он снова поцеловал ее и, приподняв на руках, спросил:

– Ты окажешь мне услугу, любимая?

– Смотря какую.

– Отнеси от меня пакет владельцу лавки на Мейпол-стрит. Я бы сам отнес, но должен дождаться весточки от шкипера. Я больше никому не могу доверить такое дело.

Дженни взяла у него из рук небольшой, туго набитый мешочек из промасленной парусины – в таких, только раз в двадцать побольше, хранят свои вещи моряки.

– Эта улица далеко? – спросила Дженни, отправляя мешочек в вырез лифа. Жесткая ткань, царапала грудь.

Мануэль жадно облизнулся.

– Черт! Ты что, специально меня мучаешь? Как бы я сам хотел туда нырнуть. – Он привлек ее к себе, но, вспомнив о деле, отпустил. – Пойдешь по Хай-стрит, потом свернешь направо. Лавка как раз напротив тюрьмы, не пропустишь. Они пойдут с тобой.

Из-под дерева выступили два крепких цыганских парня и штанах из домотканой холстины и в ярких косоворотках. Мануэль часто использовал их в качестве посыльных, поскольку они обладали весьма ценными для посыльного качествами – оба были немые и не умели ни читать, ни писать.

– Можешь не торопиться, до полудня я все равно буду занят, и смотри, – добавил он, – не заигрывай ни с кем на улице: эти лондонцы такие проныры – шасть под юбку, не успеешь и глазом моргнуть, а мне всем им глотки резать недосуг.

Дженни вымученно улыбнулась. Она понимала, зачем Мануэль отослал ее с поручением. Посыльные вполне справились бы и без нее, но он не хотел, чтобы она находилась поблизости, пока он будет вести переговоры со шкипером. Наконец ей предоставлялась реальная возможность покинуть табор. С того памятного вечера, когда Мануэль побил ее, она затаила на него обиду, но в чувствах своих к нему не могла разобраться. Она и ненавидела его, и желала одновременно.

Дженни шла по главной улице, наслаждаясь ласковым солнцем бабьего лета. Проводники держались поодаль, но не отставали.

– Дженни! Дженни! Куда идешь?

– Мануэль послал с поручением, – буркнула Дженни – общаться с Мартой ей совсем не хотелось.

– Я с тобой пойду. Роза тоже меня послала с поручением.

– У меня уже есть провожатые. – Дженни кивнула в сторону двух немых парней. Марта была в таборе на привилегированном положении, поэтому сопровождающие Дженни почтительно поклонились ей.

– Я составлю тебе компанию, – словно не замечая угрюмого тона Дженни, заявила Марта. Она улыбалась слегка заискивающе. – Мы не должны ссориться. Подожди меня, я мигом.

Дженни и не подумала бы дожидаться Марту, но некий господин у прилавка с пирожками, чей восхищенный взгляд Дженни почувствовала на себе еще до того, как к ней подошла Марта, заговорил с ней, заглядывая в вырез корсета:

– Госпожа, вы такая очаровательная…

Но тут телохранители подошли ближе, и джентльмен отступил на шаг.

– Простите, сэр, но я очень спешу, – обворожительно улыбаясь, ответила Дженни.

Провожатые не дали ей договорить. Они просто подхватили ее под руки и потащили вперед. Дженни не могла нe улыбнуться, видя, как ошалел ее несостоявшийся ухажер. Он стоял с открытым ртом, глядя ей вслед, не заметив приближения толстой лоточницы, которая все-таки сбила его с ног.

Поискав глазами Марту, Дженни заметила, что та стоит возле берега реки, оживленно беседуя с Косоглазым Джеком – весьма, насколько Дженни могла судить, опасным и влиятельным в своей среде субъектом. Дженни прибавила шагу, чтобы Марта не смогла ее догнать, но не тут-то было.

– Нам туда, – послышался у Дженни за спиной знакомый запыхавшийся голос.

Главная улица Саутуорка петляла и извивалась. По обочинам росли маргаритки и кашка, палисадники пестрели кустами жимолости. Но вскоре радовавший глаз пейзаж изменился до неузнаваемости. Из пригорода дорога привела их в город. Дышать сразу стало нечем. Дома жались друг к другу, а между ними текла река из нечистот. Жители жалких покосившихся домишек и домов побогаче вдыхали одни и те же миазмы – под уклон поток из нечистот стремительно направлялся к готовой поглотить его Темзе. Людей здесь было куда больше, чем в пригороде, и все говорили на самых разных диалектах, так что соотечественников Дженни вполне могла принять за иностранцев. Ей показалось, что она попала в другую страну.

– Тебе куда? – перекрикивая уличный гам, спросила у Дженни Марта.

– На Мейпол-стрит.

Марта кивнула, довольно улыбаясь – очередной прохожий только что по ее милости лишился часов.

Дженни водила глазами по фасадам обветшалых домов, пока не наткнулась на вывеску с поблекшей голубой краской: «Уильям Чендлер, эсквайр».

– Я подожду тебя здесь, – предложила Марта, зорко высматривая подходящего зеваку.

Дженни, подобрав юбки, переступала через горы мусора, направляясь к лавке. Путь оказался нелегким – отходы громоздились то тут, то там, от вони кружилась голова. Толстая старуха с двумя корзинами чуть не сбила ее с ног, но вместо того, чтобы извиниться, набросилась с оскорблениями, грозя немытым кулаком. Двое немых провожатых неслышно встали у Дженни за спиной, и старуха поспешно засеменила прочь. Прямо перед порогом владений эсквайра валялась громадная дохлая кошка. Преодолев это последнее препятствие и достав из-за пазухи сверток, Дженни вошла в лавку. Хозяин молча принял у нее пакет. С делами было покончено.