Наш разговор прервал скрип входной двери, возвестивший, что вернулись старшие по званию. Не сговариваясь, мы с Сильвией поднялись в намерении тоже вернуться в гостиную, но тут на кухню вошел капитан Вагхан. Выглядел он так, словно собирался пройти все круги Глубины, но тем не менее, когда заговорил, его голос звучал ровно.

— Вы останетесь здесь, — произнес он, глядя на Сильвию. — Столько, сколько потребуется.

От капитана моя сослуживица ожидала услышать точно не это и удивление скрыть даже не пыталась.

— Здесь? — Сильвия бросила выразительный взгляд на дверь. — С ними?

— С ловцом Талмор, — непоколебимо уточнил капитан Вагхан. — Это приказ, кадет Уилград, возражения неуместны.

Я даже вообразить не могла, какой выдержкой он должен обладать, чтобы сейчас сдерживать свои чувства. Слишком уж рьяно капитан Вагхан радел за честь корпуса и слишком сильно ненавидел всех пиратов, не говоря о самом опасном и знаменитом из них, по чьей вине погибли многие его сослуживцы.

Им с Сильвией явно требовалось перемолвиться парой слов, так что я оставила их наедине. Но до гостиной, куда направилась, все-таки не дошла, поскольку была перехвачена на полпути адмиралом Реем. Даже находясь в той самой гостиной, которая была слишком тесной для такого скопления народа, я не чувствовала нехватку свободного пространства так явно, как сейчас. Казалось, прихожая была слишком тесной для нас двоих, но, как ни странно, на этот раз вместо того, чтобы пугать, мне такое положение вещей принесло какую-то взволнованную радость. За последнее время я осмелела настолько, что, когда меня взяли за руку и посмотрели в глаза, исхитрилась даже не покраснеть.

— Не желаешь подышать свежим воздухом? — спросил лорд Рей, и мой ответ был утвердительным.

О том, чем закончилась наша вчерашняя прогулка, я почти забыла, да и обилие в Сумеречной Жемчужине стражей страха не внушало, когда рядом находился адмирал.

Обувшись и надев пальто, я вышла на крыльцо и остановилась, предоставив адмиралу возможность выбирать направление. Как и ожидалось, далеко от дома отходить мы не стали — все же сбрасывать со счетов патрули не стоило, — а всего лишь медленно перешли на заднюю часть двора, откуда хорошо просматривался лес.

Видеть лес после наших с теневым охотников уроков мне совершенно не хотелось, что заставило пересилить последние остатки стеснительности и сосредоточить взгляд на лице адмирала Рея.

— Как успехи? — первым делом поинтересовался он, поправив мой небрежно замотанный шарф.

Было в этом жесте что-то такое… очень личное, заботливое, отчего мое сердце встрепенулось. Да и теперешний тон лорда Рея совершенно не походил на тот, каким он еще недавно разговаривал с капитаном. Его голос звучал мягко, пожалуй, в нем даже угадывалась толика все той же заботы и нежности.

— Ну, я всего лишь чуть не задушила Яли этим утром, а потом целый день мучила несчастных ши, которых для меня убил теневой охотник, — легко сообщила я, пряча за показным юмором свои настоящие чувства.

Проницательные прозрачно-голубые глаза чуть сузились, и адмирал покачал головой:

— Ты совсем не умеешь врать.

— Ужасный недостаток, — теперь уже искренне посетовала я.

— Прекрасное достоинство, — не согласился адмирал, и уголки его губ чуть приподнялись, хотя взгляд остался серьезным. — Что произошло?

После того как я кратко и по существу рассказала об утреннем происшествии, он сделал одновременно и то, чего я ожидала, и то, чего не ожидала совсем.

— В этом нет твоей вины. — Эти слова были как раз ожидаемыми.

А вот поцелуй, последовавший за ними, — нет. Он был все таким же мягким и нежным, а мой почти моментальный отклик удивил не только адмирала, но и меня саму. Одним поднебесным ведомо, насколько сильно я нуждалась в этой поддержке. Насколько сильно хотела почувствовать, что между нами ничего не изменилось, что он не отвергает меня из-за пробудившейся во мне темной магии.

Кажется, это был едва ли не первый раз, когда я отвечала на поцелуй так открыто, самозабвенно и полностью осознанно. И обнимала тоже открыто, и зарывалась пальцами в светлые волосы, в то же время даже сквозь слои одежды чувствуя тепло ладоней, скользящих по моей спине.

И все же я отстранилась первой, но и после этого не испытала обычно свойственного мне смущения. Вместо этого посмотрела прямо в прозрачно-голубые глаза, находящиеся совсем близко, и прочла в них то же, что творилось в моей собственной душе. У меня было слишком мало опыта, чтобы прочитать все, что в них отражалось, но зато я чувствовала интуитивно, и этого было достаточно.

— Потерпи еще немного, — негромко попросил адмирал. — Скоро ты отсюда уедешь, и весь кошмар останется на этом острове.

— Вы умеете врать, лорд Рей, — грустно улыбнувшись, вернула я его недавнюю реплику. — Но на этот раз ложь слишком очевидна. Кошмар не закончится до тех пор, пока не будут уничтожены все осколки кристалла душ. Кстати, мне бы очень хотелось узнать…

Я на несколько секунд замолчала, почему-то вспомнив вчерашние ехидные замечания Флинта, и, пересилив себя, продолжила:

— Эртан, почему ты не рассказал мне о том, что, возможно, последний осколок появится близ Сумеречной Жемчужины, и притом совсем скоро?

И прозвучавшее имя, и обращение, разумеется, не остались незамеченными. Похоже, я сумела удивить адмирала по-настоящему, и удивление это было приятным не только для него, но и для меня самой. Оказывается, очень приятно переступать через предрассудки и глупое смущение, тем самым преодолевая страх.

— Полагаю, мне стоит заказывать поминальную песню по тому, кто умер в Сумеречном море? — сыронизировал адмирал Рей.

Я тихо засмеялась и уже серьезнее повторила:

— Так почему?

— Потому что сейчас это не твоя забота. — Ответ был вполне ожидаем. — Тебе и так приходится трудно, не хочу, чтобы ты думала еще и об этом. Вдобавок информация неподтвержденная, пока нет никаких оснований доверять словам жреца.

— Но и не доверять его словам оснований тоже нет, — заметила я.

— Если будет что-то действительно важное, дам тебе знать. Обещаю.

Адмирал Рей относился к тому немногочисленному типу людей, кто всегда держит свое слово, поэтому его обещание не подлежало сомнениям. Немного этим приободренная, я спросила о том, как сейчас обстоят дела в Сумеречье, и поинтересовалась, как себя чувствует мой приемный отец. Вообще-то про себя я называла Филиппа просто отцом, без дополнения «приемный», а вот того, кому обязана появлением на свет, — некромантом или Тайлесом.

— Ты говорил, что возвращение души не проходит бесследно, — негромко произнесла я. — Тогда я не стала заострять на этом внимания, но теперь хочу знать, что это значит. С ним все будет хорошо?

— Слыша от тебя «ты», я как будто перестаю слышать все то, что следует за этим, — пошутил адмирал.