* * *

Пытаемый издал последний хрип, содрогнулся и расслабился. Гаспар согнулся, закачался. Жозефина, молча наблюдавшая из темноты, остервенело рванула цепочку и порвала ее, кулон-рыбка упал на глинобитный пол. Чародейка подскочила к Гаспару с той быстротой, что сложилось впечатление, будто она телепортировалась. Подхватила заваливающегося тьердемондца сзади под мышки, попыталась удержать, однако у нее задрожали колени подгибающихся ног. Эндерн бесцеремонно толкнул и опрокинул стул с пленником, в один прыжок подскочил к Гаспару и вместе с Жозефиной плавно уложил его на бок. Какое-то время тот лежал неподвижно… Жозефина привыкла к этому, знала, что произойдет дальше, но не переставала дрожать от страха и опасаться худшего. Она бухнулась рядом с Гаспаром на колени, привычно нащупала едва бьющуюся на шее жилу, достала из манжеты рукава платок и утерла сочащуюся из его носа кровь.

Вдруг Гаспар распахнул закрытые глаза, очумело завертел головой, размахивая руками, и подскочил с диким воплем. Жозефина успела откинуться назад, Эндерн, севший рядом, — нет, и получил по уху. Впрочем, он тоже привык, потому накинулся на менталиста, обхватывая вместе с руками, и завалил обратно на пол. Ярвис был тяжелее и сильнее, но сейчас это превосходство не играло никакой роли.

Гаспар издал нечленораздельный вопль, в ужасе выпучивая обезумевшие глаза и извиваясь под Эндерном. Он заигрался, провел в чужом сознании больше времени, чем мог себе позволить, и теперь его собственный рассудок метался в припадке, не различая, где свое, а где чужое. Слишком много чужих воспоминаний, грозящих смешаться с собственными. Такое уже было однажды. Жозефина хорошо это помнила и помнила рекомендации, если это повторится. Поэтому без раздумий со всей силы влепила Гаспару звонкую пощечину с мстительным удовольствием, но тонко запищала и затрясла отбитой ладонью. Однако это подействовало. Гаспар прикусил язык и обмяк. Эндерн, немного подождав, отпустил тьердемондца, встал, ворча под нос изощренные проклятья и потирая покрасневшее ухо.

На минуту в подвале воцарилась долгожданная тишина. Слышалось только возбужденное дыхание Жозефины и неразборчивое бормотание Эндерна. Затем менталист наконец-то пошевелился, разлепил глаза, растерянно осмотрелся. Его взгляд быстро приобретал осмысленность. Тьердемондец сфокусировался на лице Жозефины, высвободил ладонь из ее рук, приподнялся на локтях, стиснув зубы от боли во всем черепе.

— Как тебя зовут? — настороженно спросила чародейка, приблизив лицо к его лицу и приобнимая за шею. Эндерн напрягся. В рукаве его куртки затрещал пружинный механизм.

Менталист ответил не сразу, рассеянно блуждал глазами по мрачному помещению.

— Гаспар Франсуа Этьен де Напье, — слабо и гнусаво проговорил он наконец. — Бывший магистр-следователь Комитета Следствия Ложи. Казнен в тысяча шестьсот тридцать первом году за преступления против Равновесия.

Чародейка несмело улыбнулась и робко провела пальцами по его щеке.

Гаспар болезненно поморщился. Обрывки чужих воспоминаний, пытавшие захватить его разум, опутать и слиться с собственной памятью, наконец-то окончательно отступили. Менталист бескультурно сплюнул на пол сгусток крови, зажал ноздри, настойчиво отказавшись от поданного Жозефиной платка. После каждого погружения в чужое сознание он был жалок, беспомощен и несколько дней мучился жуткими головными болями, которые сделали жизнь невозможной без опийных настоек. Однако гордость заставляла всячески противиться предлагаемой помощи.

Менталист кое-как сел. Жозефина переползла ему за спину, позволила опереться на себя, растирая ему шею и массируя плечи. Эндерн скрестил руки на груди.

— Что с ним? — в нос проговорил Гаспар, слабо указывая на опрокинутый стул с пленным, у рта которого образовалась лужица слюны.

— Будет жить долго и счастливо, — небрежно взглянув на того, бросил Эндерн и раздраженно добавил: — Сам-то как думаешь?

У Гаспара дрогнуло лицо.

— Шшшш, — прошелестела ему в самое ухо Жозефина. — Не думай об этом. Не сейчас.

Полиморф снял с головы чалму и бросил ее на пол, приблизился к Гаспару с чародейкой и сел на корточки, сцепив пальцы рук.

— Ну? — буркнул он.

Жозефина метнула в него неприязненный взгляд.

— Дай ему прийти в себя, Эндерн.

— Нет, я в порядке, — полушепотом возразил Гаспар, страдальчески морща лицо. — Вы не поверите, кого я видел…

— А ты будь убедительным, — жестко усмехнулся оборотень.

— Артур ван Геер. Карл Адлер. Рудольф Хесс…

— Ты не убедителен. Их по манде пустили еще лет десять назад.

— Поэтому и сказал, что не поверите, — устало вздохнул Гаспар. — Хотя мы тоже мертвы, но это нам не особо мешает.

— Вот только вас-то, сука, не развеяло по всему Ведельвену, — проворчал Эндерн.

— Я видел их… — Гаспар осекся, поморщился. — Он, — менталист кивнул на Карима, — видел их собственными глазами. Даже разговаривал и жал руку. Артур ван Геер, Карл Адлер, Рудольф Хесс — они все состоят в партии. И не только они: Ашграу и Зюдвинд тоже в ней состояли…

— Ну так, значит, хорош сиськи мять! Возвращаемся в Боже храни Империю! — радостно объявил Эндерн, легко подскакивая на ноги.

— Нет, — твердо возразил Гаспар, закрыв глаза. Заботливые пальцы чародейки усыпляли. Или это накатывало постыдное бессилие после очередного «допроса»? — У нас еще одно незаконченное дело.

— Да ты заебал… — мученически простонал Эндерн, хватаясь за голову. — Мы сделали, зачем нас послали, че те, сука, еще надо?

— Ландриец. Пока я не вскрою его, я никуда не уеду, — упрямо повторил Гаспар то, что повторял уже третий день.

Жозефина обняла его за плечи, плотно прижалась к нему упругой грудью и горячо прошептала в самое ухо, касаясь губами:

— Тогда я сама тебя убью, ты, victime d’avortement. Compris?

Гаспар невесело рассмеялся, но тут же застонал от острой боли в висках и затылке.

— Ты не понимаешь… — принялся торопливо и сбивчиво оправдываться он. — Его зовут Энганс… Андерс или Андреас, он был учеником Финстера и всюду за ним таскался. Он должен быть в курсе дел своего учителя. От того, что мы выяснили несколько имен и подтвердили догадки Паука, толку немного. Нам нужно знать, что они планируют дальше… кто их поддерживает… За этим мы приехали…

— Конечно, дорогуша, — прервал его шелестящий мягкий голос. — Только потом. Все потом.

Гаспар хотел возразить, рассказать еще кое-что. О той странной встрече Карима ар Курзана и человека по имени Лерер, состоявшейся два месяца назад. Это было слишком подозрительно. Гаспар почти уверился, что без ментального воздействия не обошлось.

Но он не стал. Язык не послушался. Ласкающие пальцы чародейки погружали в сон. Захотелось отдаться сну, забыть обо всем. Все уже казалось неважным…

—…Валим отсюда, — резко сломал момент покоя голос Эндерна. — А то, пока ты с ним намилуешься, жмур вонять начнет.

— Только никаких порталов, — предупредил Гаспар. — Я его не переживу.

— Это понятно, — кисло проворчал оборотень, подтягивая рукава. — Опять мне тащить его, сука, на горбу. Скоро по тридцатке за каждую ходку брать буду!

— В прошлый раз было двадцать… — сонно напомнил Гаспар.

— Инфляция, мать ее.

Глава 8

— Я ничего не вижу, — раздраженно проворчал Гаспар.

— А нахера тебе видеть? — не менее раздраженно проворчал Эндерн в ответ. — Ты, сука, цырлами шевели.

Жозефина не подумала оборачиваться. Она видела улицу вторым зрением, поэтому не испытывала никаких проблем с ориентированием и вообще давно уже забыла, что такое беспомощность в кромешной тьме. Однако нытье Гаспара, монотонно тянущееся уже несколько минут, начинало раздражать чародейку. Страх и тревога отступили, им на смену пришла злость. Злость на упертого дурака, который опять едва себя не угробил. А его нытье и жалкая бравада, мальчишеская гордыня и ребячество лишь усиливали злость. Иногда у Жозефины возникало желание хорошенько выпороть его. Отстегать ремнем без всякого эротического подтекста, а как капризного мальчишку, чтобы вправить ему мозги. Очевидно, что в детстве Гаспара пороли слишком мало. Но чародейка боялась таких мыслей. От них внутри начинала шевелиться мерзость, а что взбредет этой суке в башку — никто не знает. И получится ли остановиться.

— Отпусти меня, — заканючил Гаспар. — Дальше я сам.

— Тха! Мне-то срать, расшибешь ты се башку иль нет, но Графиня нам обоим яйца оторвет, а нахер ты ей без яиц сдался? Так что завали, сука, ебло! — огрызнулся Эндерн. —