Думая о том, как бы ему не потерять свои сандалии, которые так и норовили остаться тут без него, Дима прошел к двери, которая выглядела почище, чем остальные. Он решил, что это дверь комнаты Лизон и ее мужа. И оказался прав. Из-за двери доносились два женских голоса. Лизон с матерью выясняли отношения.

– Мама, ты видишь, в каких условиях мы с Витей вынуждены жить.

– Думаешь, мне это легко? Дня не проходит, чтобы я не думала о том, что моя дочь… Моя дочь вынуждена жить с каким-то оборванцем!

– Он мой муж!

– Он голытьба! Нищая голытьба!

– Витя не виноват, что родители не смогли дать ему хорошего образования. Ты же знаешь, они пьют и они…

– И они такая же голытьба! И деды с бабками их были голытьбой! Они – это потомки тех, кто отнял у твоих предков все! И есть справедливость в том, что эти люди все равно как были, так и остались нищими. Не пошло им впрок богатство твоего деда и прадеда. Вот только до боли обидно, что ты, в чьих жилах течет княжеская кровь, вынуждена нынче вести жизнь нищенки! Связалась с каким-то уродом! Наплевала на честь семьи! И это после всего того, что случилось с твоей сестрой!

– Мама, не напоминай мне про Анастасию. Это слишком жестоко.

– А не жестоко тебе было поступить так, как ты поступила со мной? Ты ведь знала, что после смерти Анастасии ты осталась последней из нашего рода. На тебя была вся надежда. И как ты меня отблагодарила за все мои заботы? Ты вышла замуж за плебея! За гнуса!

– Хороший Витя или плохой, нравится он тебе или нет, но он мой муж.

– Опомнись, Лизон. Вернись домой. Вернись ко мне.

– Мама, о чем ты говоришь! Витя мой муж. И я его люблю.

– Глупая! Он же тебя погубит! Ты знаешь, что живешь с убийцей?

– Что?

– Твой муж заказал меня. Он хочет моей смерти.

– Не верю.

– Я предоставлю тебе свидетельства.

Дима уже решил, что старуха сейчас кликнет его, но она внезапно передумала.

– Но это позднее. А сейчас я хочу поговорить с тобой про твою сестру.

– Анастасия умерла, – глухо произнесла Лизон.

– Ты была с ней, когда это произошло. Ты знала, что она ждет ребенка?

Лизон молчала слишком долго для того, чтобы ответ ее был отрицательным.

– Да, знала, – ответила она через силу. – Анастасия была беременна. Она мне открылась накануне самоубийства. И это ты довела ее до этого шага.

– Я говорила, что не приму ее ребенка от смерда. Она умудрилась забеременеть от парня, у которого в роду были сплошные крестьяне. Даже хуже, чем твои алкаши. Они хоть к чему-то в этой жизни стремились. А те сиднем сидели в своей деревне, сеяли, пахали да самогонку по праздникам жрали.

В устах старухи это звучало как нечто отвратительное. Хотя если спросить Диму, то он искренне не понимал, что дурного в парне, у которого родители честно трудятся на селе, сеют и пашут, а в свободное время выпивают экологически чистое сырье, в качестве которого могут быть на все сто процентов уверены. Что тут плохого? Но старухе казалось, что такая родня для ее дочери хуже, чем смерть, которую девушка в итоге для себя и выбрала.

– Ты ее затравила, – глухо произнесла Лизон. – Это из-за тебя она бросилась в реку.

Старуха долго молчала, а потом загадочным голосом произнесла:

– Может, и не бросилась.

– Что?!

– Послушай, какая странная встреча случилась со мной неделю назад, – взволнованно заговорила старуха. – До сих пор не могу прийти в себя от волнения. А в тот момент думала, вообще умру. Сердце так и замерло. И ладно бы вечером или ночью дело было, тогда понятно, призрак я видела. Но днем! При свете солнца! Днем призраки не шастают, не их это время.

– Кого ты видела?

– Не знаю, как тебе это и сказать. Шла я себе по Большому и вдруг вижу, как прямо мне навстречу идет Анастасия.

– Не может быть!

– Я это не хуже тебя понимаю. Анастасия умерла. Тем более что, даже останься она в живых, сейчас ей было бы ровно столько, как и тебе. А я видела совсем молодую девушку. Понимаешь? Я видела Анастасию, но совсем юной, такой, какой она была перед тем, как погибнуть.

– Не может быть! – повторила Лизон. – Нет.

– Ты мне не веришь?

– Верю. Я тебе верю, мама. Больше того, я тоже ее видела.

– Ты? И ты тоже!

– Да. Да, мама!

– И ничего мне не сказала?

– Как и ты, я подумала, что видела привидение. К тому же это было в толпе на Невском, я шла и вдруг увидела лицо Анастасии. Мне стало так страшно, я чуть не упала. А когда спохватилась, ее уже не было. Что я могла подумать? Конечно, что мне привиделось. Пошла в церковь, заказала службу за упокой ее души, поставила свечки, вроде бы немного отпустило.

– А как она выглядела? – насела на дочь старуха.

– Как ты и сказала. Молодая, красивая. Пожалуй, чуть стройней, чем была при жизни.

– Мне тоже так показалось.

– Так что же, получается, мы с тобой обе видели одно и то же? Мы видели Анастасию? Думаешь, ей там плохо?

– Где это там? – хмуро спросила старуха.

– Ну… там… На небе!

Последовала продолжительная пауза.

– Это еще не все, что я хотела тебе сказать про твою сестру, – произнесла старуха. – Послушай, что за информацию мне удалось раздобыть через одного человека. Этот ее хмырь деревенский в том же году, когда Анастасии не стало, женился.

– На ком?

– На бабе какой-то, глупая!

– Не может быть. Он так любил Анастасию. Жить без нее не хотел.

– В общем, это не важно, – сурово отрезала старуха. – Слушай меня дальше. У них с этой бабой детей быть не могло, и они удочерили чужую девочку. И было это ровно двадцать лет назад.

– И как нас это касается?

– Потом родители у девчонки оба померли. Сперва отец, потом и мать. Приемные ее родители, понимаешь? А кто ее настоящие родители, никто не знает. И Ванька этого даже своим родным отцу с матерью не сказал. Просто привез тогда, двадцать лет назад, в свою деревню девочку и сказал, что теперь это их внучка. А потом и бабу привел, которая ее и воспитывала.

– А как это касается нас с тобой? Ну, женился Ваня и женился, хотя и странно мне это, что он мог так быстро забыть Анастасию.

Старуха снова помолчала.

– Ты точно уверена, что сестра твоя сгинула?

– Мама! Зачем ты заставляешь меня повторять это? На моих глазах все произошло!

– Я это к тому, что тела ведь ее так и не нашли.

– И что? Там глубина. И лететь с моста сколько. Течением могло унести. Это же Волга, мама!