— И хватит, ты, может, и не лопнешь, а вот юбка треснуть может.

Мы с Лием так и просидели в кафе до тех пор, пока нас не нашли ребята. Причем маячок сотворил Верен, чем очень гордился.

— Мальчики, мы перекусить успеваем? — обратилась к гвардейцам Кариса.

Те отрицательно покачали головой.

— Жаль, ну и ладно. Ограбим кухню. — Вьюга драматично вздохнул. — Пакуемся. Рысь, Кариса, вам котомки — будьте с ними предельно осторожны.

А я сразу вспомнила, что некоторые из требуемых реактивов взрывоопасны. Что ж, дорога во дворец будет нервной.

Приехали мы очень быстро — на мой взгляд. Попрощались со стражниками, старательно не озвучивая их имена, и порысили в свои.

От южных ворот мы пошли через сад. Проверить кусты и стекла, да и просто приятно пройтись.

Иногда мне казалось странным иметь столько секретов от любимого. Но по здравому размышлению — это ему на пользу. Декан отвечает за наши действия, и если мы встрянем, он хотя бы не будет знать. Сомнительное утешение, ведь мастер все равно не останется в стороне, но мне хочется думать, что я спасаю его. Иначе получается очень некрасиво.

— Давайте, будете помогать, — поторопил нас Верен. — Сегодня надо поставить все заготовки и нанести первый слой.

Слой чего или какие заготовки, алхимик пояснять не собирался. Единожды он пытался объяснить нам процесс превращения веществ и энергий — с тех пор мы обозваны дикарями, и свои действия Верен не комментирует. Наши действия сводятся к «потри, порежь, потолки, помни, порви». И то он умудряется придираться.

— Что мы получим на выходе?

— Замкнем энергию. — Верен потер подбородок и уклонился от низко висящей ветки. — Она сейчас всасывает в себя жизненную силу, но деть ее некуда — накопителя в портрете нет, я проверил. Возможно, там внутри запечатана душа — но за это сажают на кол. Страшное зрелище.

— Откуда тебе знать? — удивилась Кариса. — То есть, согласна, но ты-то?

— Я алхимик, именно мы заключаем души в портреты и освобождаем из них. Это не некромантия, а запрещенная алхимия — манипуляция с душой. Так что, когда поймали такого алхимика, всю нашу семью заставили смотреть. — Верен пожал плечами. — На всякий случай. Чтобы точно знали, чем это все карается.

— Кошмар, — передернулась я.

— Я смотрел немного левее, — улыбнулся Верен, — мне отец подсказал. Все знают — каждый алхимик преступает закон. Иначе не выжить — обычные, простые реактивы кто угодно может намешать сам. Казалось бы, артефакторы должны быть нашими клиентами — но нет. У каждого артефактора наступает такой момент, когда он подбирает свой собственный состав и использует только его. Великая тайна эти составы.

— Как все сложно, — покачала головой я.

— Угу, — кивнул Верен.

Лий вполголоса рассказал пару презабавных и очень кровавых баек о том, как пару столетий назад воевали алхимики и артефакторы. И что по сию пору сохраняется некоторый паритет.

Наконец за нами закрылась дверь нашей гостиной.

— Надо как-то ее подпереть, — озабоченно произнесла Кариса.

— Нет, это подозрительно. — Я достала железный подстаканник, положила в него три чайные ложки и пристроила на дверь. — Если откроют — мы услышим.

— Тихо будет, — с сомнением произнес Вьюга.

— Я магией усилю. — Лий пощелкал пальцами вокруг моей икебаны.

— А если спросят, что это? — нахмурилась волчица и кивнула на мою придумку.

— Соврем, — беззаботно отозвалась я, — вариантов масса.

— Мне ни один в голову не приходит, — нахмурился Верен.

— Пф-ф, ложки сушим, а что, где тут сушить? — предложила я, и эльф перехватил эстафету:

— Для улучшения циркуляции магической энергии в комнате.

— Чтобы жуки не поели, — перебила я его.

— Чтобы никто не украл.

— Чтобы сохранить...

— Хватит! — прикрикнул на нас Дар. — Горазды вы языками молоть.

— Так, я вам столы приготовил, — сообщил Верен, уже успевший уйти в новоиспеченную лабораторию.

Я терла на терке какой-то неприятно пахнущий камень. И по моему личному ощущению, он скорее протирал терку, чем истирался сам.

Верен в это время вдохновенно покрывал полотно чем-то склизким и серо-зеленым.

— А это не испортит картину? — озабоченно поинтересовалась Кариса.

— Нет, это только выявит наличие или отсутствие проклятий.

Я поспешно отошла от своего стола, макнула пальцы в слизь и помазала эльфа. Вытаращенные глаза Лия в любом случае стоили всех затраченных усилий. Слизь исчезла, оставив после себя пену.

— Ура! Эльф проклят! — обрадовалась я, и поспешно добавила: — Потом объясню, почему это хорошо.

— Рысь, — мрачно-обреченно произнесла волчица, — ты же все-все прочитала о «верной жене»?

— Ракшас, — ругнулась я, — это же тоже проклятье. Ну не ура тогда, что сказать...

— Зато я могу наполовину утверждать, что мы имеем дело с запечатанной душой. — Верен закончил покрывать картину своей гадостью и распрямился.

— Я думал, они двигаются, помните, у кабинета ректора? — удивился Дар.

— Эта женщина направила всю имеющуюся у себя силу, чтобы умереть или убить того, кто стоял перед картиной, — Верен вздохнул, — точнее не сказать. Но мы можем напрямую влить в нее силу и призвать к ответу.

— А зачем? — осторожно спросила я.

— Чтобы на одну тайну стало меньше — это официальная причина. — Верен улыбнулся. — А реальная — шанс провести такой ритуал алхимику выпадает не часто. Может больше и не повезти, а так у меня будет практика.

— Это святая причина, — решили мы и заработали усердней.

К ночи все заготовки были сделаны, на портрете то тут, то там мерцали полудрагоценные камни и серебряные монеты.

— Надеюсь, она не улетучится, — устало произнес фон Тарн.

— А может? — опасливо покосилась я на дверь нашей мастерской.

Вьюга сходил на кухню и принес богатый и поздний ужин.

— Если у нее осталось нерешенное дело или ее ненависть к кому-то из ныне живущих сильна — может. Но пределы дворца она покинуть не сумеет, а придворные сменяются каждый год. Что уж говорить о как минимум пятидесяти годах? — Верен покачал головой. — Так что завтра мы расспросим ее как следует.

— Ну и славно, тогда кушаем и спим — еще неизвестно, что завтрашняя практика нам принесет.

После душа, завернутая в махровую простынь, я проскакала за ширму и переоделась. Мягкие штанишки, рубашка — все, чтобы не смутить Лия голыми телесами. После чего потянулась собрать ширму, и возмущенный эльф довольно ехидно вопросил, на какую именно часть его прекрасного тела я хочу посмотреть.