— Учительница Брэда, — пробормотал он, опуская глаза в тарелку.

— Понятно.

— Да что тебе понятно, Хелен?! — досадливо бросил он. — Она хорошая женщина, которой не безразлична судьба моего сына. Она осталась в пятницу после занятий, чтобы сообщить мне, что мой сын провалил ее предмет. Вот и все.

— Ясно.

Он поднял голову и встретил ее умиротворенный взгляд. По спине пробежал холодок. Следовало принимать экстренные меры.

— Она замужем, ясно? Ей шестьдесят лет. У нее четверо детей. — Он покается, что солгал, когда заглянет в церковь.

Хелен покорно вздохнула.

— Неужели тебе действительно необходимо сегодня куда-то идти? — поинтересовалась она, чтобы сменить тему.

Стивен вспомнил Иглстонов.

— Да, — ответил он. — Действительно. Вернусь домой не позже полуночи. Я уже почитал Нику на ночь и уложил его спать.

Уложить спать значило засунуть малыша в спальный мешок, который лежал на полу. С тех пор как Ники похитили из кровати прямо посреди ночи полгода назад, он отказывался спать в постели. Психологи уверяли, что всему свое время, что Ники вернется в кровать. Интересно, что психолог скажет о Брэде.

— Тогда поешь как следует, Стивен.

Остаток ужина он съел в молчании, стараясь не обращать внимания на пристальный тетушкин взгляд. Откровенно признаться, он любил ее больше всех остальных женщин на земле. Он мог раз пятьдесят в день повторять ей, что не собирается еще раз жениться, но это было как горохом о стену. Хелен искренне любила его и его сыновей. И в конце любой ссоры все всегда сводилось к этому.

Он помыл тарелку.

— Спасибо, Хелен. Давненько уже не ел такого вкусного ужина.

— Добавки? Я много приготовила.

Стивен чмокнул ее в обветренную щеку.

— Спасибо, мадам. Боюсь растолстеть.

Хелен смутилась, а потом громко рассмеялась.

— Придется научить твоего сыночка не распускать свой длинный язычок.

Он приподнял бровь.

— Ну-ну, попробуй! — Он направился к двери и замер на месте. — Черт!

— Стивен! — И тут Хелен сама это увидела. — Нет, Синди-Лу! — Она метнулась к двери и стала оттягивать тридцатикилограммовую овчарку от портфеля Стивена. — Она не нарочно, дорогой.

Раздраженный, Стивен принес из кухни полотенце и вытер собачью слюну с ручки кейса.

— Только взгляни на отметины от зубов! От этой собаки одни неприятности.

— Она ласковая собачка. — Хелен поджала губы. — У нее просто сверхобильное слюноотделение.

— Тогда поставь ей слюноотсос. — Он вытер портфель, вымыл руки. — Мне пора.

Она вышла за ним на улицу, слюнявый клубок шерсти из преисподней следовал за ней по пятам.

— Веди машину осторожно.

— Я всегда вожу осторожно. — Он открыл заднюю пассажирскую дверь и опять замер на месте. — Черт! — повторил он, на сей раз шепотом.

— Я все слышала, — из-за спины сказала Хелен, потом заглянула в машину. — А это чей портфельчик?

Стивен почувствовал, как вновь запылали щеки.

— Это портфель учительницы Брэда.

Долю секунды Хелен молчала.

— Дженны?

Стивен закатил глаза, ругая себя за несдержанный язык.

— Да, Дженны.

Он должен его вернуть. Он должен вернуть портфель в ту уютную небольшую квартирку, где она, скорее всего, сидит на мягком коричневом диване, а у ног ее лежат два пса. «Она будет благодарна», — подумал он. Улыбнется ему своими фиалковыми глазами. Своими пухлыми губами. Он больно прикусил губу, но было слишком поздно. Его тело уже откликнулось на возникшую в воображении картину. Он резче, чем следовало, рванул ее портфель с заднего сиденья и вложил его в руки Хелен — женщина немного покачнулась от неожиданной тяжести.

— Отнеси ко мне в кабинет. Верну ей в воскресенье.

— Но…

— Мне нужно на работу. — Он бросил свой портфель на заднее сиденье и захлопнул дверь.

Хелен поморщилась.

— Но…

Стивен забрался на водительское место, одним движением пристегнулся.

— Не жди меня. Поговорим завтра.

Он отъехал от дома и еще раз взглянул в зеркало заднего вида. Хелен стояла на прежнем месте с приоткрытым ртом и смотрела ему вслед.

Стивен нахмурился. Наверное, стоило бы проявить больше такта. Он заерзал на сиденье, пытаясь ослабить давление в области ширинки. Какая глупость! Откровенный идиотизм! У Дженны Маршалл отличные ножки. Не более того. Нет, неправда. Грудь у нее тоже красивая. Руки крепче сжали рулевое колесо. И попа. Он приоткрыл окно, чтобы впустить в салон прохладный ночной воздух. И глаза. И улыбка. Он вновь заерзал на сиденье, давление не ослабевало. Хорошо, он может себе признаться. У нее аккуратная, ладно скроенная фигурка. И его… к ней влечет.

Он выехал со второстепенной дороги на основную магистраль. «Признайся, Тэтчер, от нее у тебя слюнки текут». Он нахмурился в темноте. «Признайся, Тэтчер, откровенно. Ты хочешь наброситься на эту женщину». Он вздрогнул — картинка стояла перед глазами, как живая.

Как давно с ним такого не случалось… Очень, очень давно. Возможно, ему просто необходимо выплеснуть это из себя. Немного честного секса без всяких обязательств и серьезных отношений. Никаких обещаний, никаких сожалений, когда он уйдет. А он обязательно уйдет.

Ему практически удалось убедить себя в том, что случайный секс с Дженной Маршалл — возможное решение его проблем, когда он внезапно вспомнил, как в ее взгляде мелькнуло сочувствие к его сыну. Как она спасла щенка, которого должны были усыпить. Такая женщина не подходит для необременительных сексуальных отношений. Она просто не такая.

Стивен вздохнул. Да и он сам не такой.

Именно поэтому уже очень, очень давно он не был с женщиной.

Именно поэтому еще очень и очень долго все будет по-прежнему.

Чувствуя себя одиноким и расстроенным, он мысленно вернулся к Саманте Иглстон. Ее родители хотят узнать последние новости. Он достал из кармана сотовый, надеясь, что Кент все еще в лаборатории.

Пятница, 30 сентября, 23.00

— Значит, они проиграли.

Виктор Лютц презрительно взглянул поверх своей практически пустой рюмки. В дверях кабинета стояла его жена в той же ночной сорочке, которую надевала каждую ночь в течение всего времени их бездарного брака. Если уж быть точным, сорочка была не та же самая, но одна из тех десяти идентичных сорочек, которые висели у нее в шкафу, волшебным образом появляясь там из года в год. Без магии здесь точно не обошлось. Ни одна женщина в здравом уме не станет намеренно покупать такое страшное одеяние, не говоря уже о том, чтобы год за годом покупать десятки его точных копий.