она казалась невероятно маленькой. Она была какой-то знакомой и чужой одновременно, и мы все четверо немедленно влюбились в нее. С первого дня я знала, что Джо будет баловать ее – или его, если родился бы мальчик. А Бо и Хантер ее просто обожали. Они окружали ее такой нежностью, какая казалась странной для мальчиков десяти и одиннадцати лет. Мы привезли ее домой, и каждый из нас знал, что наша семья стала полной.

Один из самых сложных моментов, когда ты имеешь дело с младенцем, состоит в том, что он постоянно меняется. Ты неделями или даже месяцами усиленно учишься его кормить, успокаивать или просто укладывать спать. Ты придумываешь какие-то хитрые способы: вот так надо пеленать, вот такую песню спеть, – и получаешь несколько благословенных мгновений покоя. Но потом, когда тебе кажется, что ты наконец к нему приноровилась, ты просыпаешься – и видишь другого ребенка. И вот Эшли уже не хочет, чтобы ее бережно заворачивали в одеяло, – она хочет ерзать и размахивать руками. Теперь она ненавидит некогда любимую еду или игрушку и, получая ее, лишь начинает сердиться. Необходимость постоянно подстраиваться раздражает, но в то же время ты понимаешь, что изменения неизбежны. Есть книги, целиком посвященные постоянно меняющейся природе навыков, привычек и индивидуальных особенностей маленьких детей. Неслучайно родители малышей видят разницу между периодами, когда ребенку два, а затем два с половиной года. За эти шесть месяцев могут произойти колоссальные изменения. Мы становимся гибкими, имея дело с младенцами и малышами, потому что у нас нет другого выбора.

Однако когда дети становятся старше, мы уже не так часто подстраиваемся, и изменения порой застают нас врасплох. Мы привыкаем к людям, которых знаем, и нам приятнее думать, что они всегда будут такими, какие они есть. Дети превращаются в подростков или молодых людей. И когда это происходит, бывает трудно перестать воспринимать ребенка как маленького мальчика, который ловил змей, или маленькую девочку, которой нравились уроки балета. Приходится заново узнавать этих людей – тех же самых, но уже других, с чертами, напоминающими вам о детях, которых вы знали, но с новыми идеями, новыми надеждами, новыми проблемами и новыми устремлениями.

Жизнь Джо была отмечена такими тяжкими утратами. Потеря ребенка стала моим ночным кошмаром.

Джо не довелось пройти этот путь со своей малышкой Наоми. Он годами рассказывал мальчикам истории о Нейлии, но об их маленькой сестренке никогда не упоминал. Однажды, когда у него спросили, сколько у него детей, он ответил: «Четверо». На такие простые вопросы не всегда есть правильный ответ. Он не просто потерял ребенка, которого любил, – он потерял шанс узнать этого ребенка. Все эти воспоминания о днях рождения и рассказах перед сном, о том, как он учил ее кататься на велосипеде и как вел к алтарю, были украдены до того, как все это случилось. У нее была целая жизнь, которая могла бы состояться. Ему было сложно высказать свою боль. В браке, даже самом долгом, у тебя в душе есть какие-то уголки, где ты находишься один.

Вскоре после рождения Эшли мы повезли показать ее Хантерам. Я могу сказать, что они были искренне благодарны за этот визит и смотрели на девочку так, словно это была их собственная внучка. Но я знаю, что им все равно было больно от напоминания о том, что они потеряли.

В один прекрасный день Джо спокойно произнес: «Наоми сегодня исполнилось бы четырнадцать». Иногда я поражаюсь его силе. Жизнь Джо была отмечена такими тяжкими утратами. Потеря ребенка стала моим ночным кошмаром. Есть моменты, когда я сомневаюсь, смогу ли когда-нибудь стать прежней. Но потерять двоих детей и жену! При этом Джо сохранил веру в Бога, надежду и веру в жизнь. Несмотря ни на что, он умеет радоваться. Есть одно стихотворение Халиля Джебрана, которое напоминает мне о Джо:

И тогда женщина сказала: – Поговори с нами о Радости и Печали. И он ответил: – Твоя радость – это твоя неприкрытая печаль. И тот же колодец, из которого ты черпаешь свой смех, не раз наполнялся твоими слезами. А как еще может быть? Чем глубже проникает в тебя твоя печаль, тем больше радости ты можешь вместить.

Эшли было всего шесть лет, когда одноклассница поделилась с ней своим знанием о том, что Бо и Хантер не ее «настоящие братья». Я узнала об этом от учительницы, которая в отчаянии позвонила сообщить мне, что у Эшли истерика и они не могут ее успокоить.

Я была в шоке. Во‐первых, от того, что существуют такие подлые шестилетние девочки, а во‐вторых, от того, что они болтали о «ненастоящих» братьях Эшли. Что это вообще означало? Что есть на свете более настоящего, чем проводить свою жизнь с двумя мальчиками, которые заботятся о тебе и с которыми ты сражаешься за место перед зеркалом в ванной? Что более реально, чем общие дни рождения и рождественские праздники, а также секреты, которые вы скрываете от родителей? Как эта связь может ослабеть из-за процентов общей ДНК?

Мы еще не говорили Эшли о первом браке папы и о смерти его жены и малышки-дочери. Я думала, что это будет слишком пугающе, и мне не хотелось, чтобы у нее возник страх потери родителя или брата. Время еще не настало – она была слишком маленькая, но теперь выбора не было. Я начала было объяснять, но Эшли снова залилась слезами. Это было ужасно. Как я и предполагала, она не все до конца понимала, но была расстроена тем, что услышала.

Это был сложный момент для меня как для матери. Нам снова и снова приходилось убеждаться в том, что из-за публичного статуса нашей семьи люди испытывают потребность высказаться по поводу наших личных взаимоотношений, чего они не стали бы делать в случае с другими семьями. Но даже тем, кто не находится на виду, приходится иметь дело с непрошеными мнениями относительно их выбора: как следует называть их отношения, кто считается «настоящим» и какими будут последствия родительских решений. И все это помимо самоанализа, который мы и так осуществляем, будучи родителями.

В тот день я успокоила Эшли, объяснила, что в нашей семье это ничего не меняет, и заверила ее, что она и ее братья одинаково любимы. В то же время этот инцидент заставил меня задуматься о своих отношениях с каждым из детей. Все эти отношения строились на безусловной любви, но при этом были разными.

Я полагаю, у большинства родителей временами возникает чувство вины из-за «неравного» отношения к детям. У нас с Джо оно точно возникало. Были моменты, когда один из детей мне нравился больше, а другой меньше. Иногда у детей были хобби и выявлялись способности, к которым мы ощущали свою сопричастность, а иногда