Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава семнадцатая. Тот, кто видит всё
Ливень шёл не переставая, буквально заливая улицы селения скрытого в Дожде. Сырость и уныние, вот что чувствовал в этом месте человек не связанный с этим небольшим государством. От встречавшихся местных веяло тоской и безнадёжностью их положения. Закрытое и подавленное общество.
Человек бросал безразличные взгляды на лица, которые отражали страдания этого места. Его мало волновали их судьбы, его не трогала их печаль. Он не понимал их и даже не пытался понять. Эта дыра его совершенно не привлекала, и лично бы он сюда не сунулся, если бы не одно но.
Человек бросил очередной мимолётный взгляд наверх. На одном из самых высоких зданий этого селения стояла фигура в плаще с узорами красных облаков. Эта девушка и была той причиной, которая заставила его прийти сюда лично.
Человек был одет в совершенно обыденный серый плащ, так популярный в этом городе. Капли непрерывно били по капюшону, которым он скрыл свою голову и часть лица. Он походил на многих других, тех до кого ему совершенно не было никакого дела. Его интерес вызывала лишь женщина наверху. Вернее то, к чему она его приведёт.
Человек ждал возможности забрать то, что она так охраняла. Было бы проще, если бы ему не приходилось действовать таким деликатным образом, но он не спешил. Силовой вариант можно применить в любой момент, ему же хотелось обойтись и без него. Действовать грубо ему не очень-то хотелось, тем более женщина была далеко не так слаба, чтобы совсем не напрягаться. Всё-таки организация в которой она состояла собирала только сильных.
Человек знал многое о том, что происходит в этом мире. Его даже забавляло наблюдать за грызнёй великих селений из-за мелочей, которые они считали серьёзными причинами. Ну правда, наблюдать, как люди убивают друг друга, искренне веря, что сражаются ради чего-то большего, чем амбиции зажравшихся владык, иногда даже бывало весело.
Он вновь бросил взгляд наверх и скривил губы в лёгкой усмешке. Даже эта женщина верила, что действует из-за добрых намерений, когда совершала далеко не добрые поступки.
Человек знал многое об этом мире и, к сожалению именно по этой причине ненавидел его. Лицемерие, жестокость и насилие. На этих столпах и строился мир шиноби, который сейчас мог видеть любой, кто бы захотел посмотреть общую картину, а не всю ту пропагандистскую чушь, которую детям говорят при вступлении в школы для малолетних убийц.
Когда-то человек понял, что это далеко не та сказка и разговоры о дружбе и пацифизме совсем не помогут, когда тебя стремятся прикончить. Лицемерие этого мира злило его, но он не пытался что-то изменить. В этом не было смысла. Наоборот, со временем человек пришёл к выводу, что не хочет ничего менять. Сделать этот мир лучше слишком глупо и наивно, поэтому он решил показать всем правду. Но прежде чем это случится, было необходимо кое-что сделать.
Бросив очередной взгляд на свою цель, человек зашёл под крышу небольшой лавки, где готовили рамен. Сев за столик, он сбросил уже промокший насквозь капюшон, открывая слипшиеся белые волосы. По его лицу было трудно сказать, доставляло ли ему это дискомфорт. Он казался равнодушен ко всему вокруг и молча ждал, когда мужчина за прилавком обслужит опередившего его посетителя.
Хозяин этой забегаловки моментально понял, что человек является чужаком, что он не очень-то и пытался скрывать. Глупо было бы даже пытаться это сделать. Хоть он и держался отстранённо, его внешний вид слишком отличался от среднестатистических жителей страны Дождя. Из-за растрепавшихся белоснежных волос, немного не достававших ему до плеч хозяин не сразу определил, что человек был ещё достаточно молод. К тому же пару лет добавляли резкие черты лица. Но всё это меркло по сравнению с тем, что действительно выделяло молодого человека среди обычных людей. В каждом его глазу было по паре зрачков с синей радужкой. Зрелище не слишком приятное, впрочем, мужчина предпочёл его вежливо не заметить.
Когда перед молодым человеком появился его заказ, он, полностью игнорируя какие-либо попытки заговорить от второго посетителя и самого хозяина раменной, приступил к его уничтожению. Вежливость никогда не была его визитной карточкой, из-за чего те, с кем он когда-то рос, считали его высокомерным выскочкой.
Сам же молодой человек не имел никакого желания идти на контакт с теми, кто был ему абсолютно безразличен. И пусть, окружавшие его люди в этот момент чувствовали от данной ситуации дискомфорт, его самого кажется, это даже не касалось. Он не демонстрировал особого аппетита, впрочем, и на его полное отсутствие похоже не было. С такой же миной на лице он мог есть обычную траву, словно не чувствовал никакого вкуса.
Так же безмолвно, молодой человек заплатил, и вновь набросив всё тот же мокрый капюшон, вышел из лавки. Стоило ему перешагнуть порог, как он столкнулся взглядом со своей целью.
Не обращая внимания на проливной ливень, перед ним стояла девушка в плаще акацки. Бумажный цветок в её фиолетовых волосах так же отказывался намокать, что толкало на мысль о том, что он был пропитан её чакрой.
— Кто ты и почему следишь за мной?
Её усталый голос первым разрушил молчание. Страха в нём не было, только беспокойство и лёгкая грусть.
Человек не хотел этого разговора. Их встреча должна была пройти по-другому. Но в этот раз он не стал молчать. Подняв подбородок так, что тень плаща больше не падала на верхнюю половину его лица, он сказал ей:
— Скажи мне, где тело Нагато.
В нём не было угрозы, его голос был спокойный и немного хрипловатый. Однако женщине его ответ не понравился.
— Откуда… Кто ты такой? — вновь задала она тот же вопрос, уже насторожившись по-настоящему.
— Я знаю о вас всё, Конан, — человек вновь ответил на часть вопроса, после чего сделал небольшую паузу, — но обо мне тебе знать не обязательно. Хм, похоже, выбора у меня нет. Зато теперь он есть у тебя. Какое решение ты примешь? Расскажешь мне, где спрятала тело Нагато или мне спросить в более грубой манере?
Конан молча приготовилась к битве, на что человек лишь равнодушно пожал плечами. Он уважал сделанный ей выбор, однако это не значило, что теперь он отступит.
Говоря о том, что знал всё о ней, человек не лгал. Ему было известно и то, какие техники она применит. Конан же понятия не имела чего