панельный дом на окраине. Райончик тёмный. Мне кажется, тут живут, в основном, гастарбайтеры.

Плечами сшибаю косяки. Как же мне хреново.

Нога почти не двигается. Онемела от жёсткого жгута.

Закрываю дверь на замок, а ключ кладу в карман.

Твою же мать.

Это полный пиздец. Рабочий телефон пришлось выключить, а симку выбросить. По ней нас легко могут отследить.

Единственный вариант — это чья-то помощь. Сам я из этой жопы не выберусь. Слишком глубоко увяз. Ещё и труп Вовы в багажнике. Жесть. С ним надо разобраться в первую очередь.

Прохожу на кухню. Тут пиздец какой срач. Давно в эту хату не заглядывал. Она у меня на крайний случай. Самый крайний. Прямо как сейчас.

Достаю нож и нагреваю его на огне.

— Не смотри, — хриплю застывшей в дверях Лерка.

— Давай помогу… — шепчет она.

— Я сам, — резко отвечаю и отворачиваюсь к стене.

Снимаю жгут с онемевшего бедра.

Кровь начинает хлыстать с новой силой, но я прикладываю к порезу раскалённый нож и стискиваю зубы.

Дикий жар проникает до костей. По лбу струится пот. Боль адская, но мне не привыкать.

Отвратительно пахнет палёной плотью, и Лерка не выдерживает — несётся в ванну. Тошно её, видимо.

Но мне выбирать не приходится. Обрабатываю рану, накладываю бинт и жгут, стараясь не обращать внимания на сильное головокружение.

Наконец после укола антибиотика просто валюсь на пол. Поворачиваюсь на бок, и меня срубает.

Последнее, о чём успеваю подумать — как бы она не сбежала.

Проваливаюсь в пустоту, чувствуя дикий озноб.

Когда открываю глаза — уже темно. На мне лежит одеяло, а под головой — подушка.

Нож так и лежит на столе.

Неужели, это Лерка меня укрыла?

Странно, почему не добила? Могла, ведь.

И в тачке бросить и ножом пырнуть, пока я был в отключке.

Но не сделала этого.

Борясь с дикой слабостью, кое-как поднимаюсь на ноги.

Плетусь до ванны и, раздевшись по пояс, ополаскиваюсь холодной водой.

Потом смотрю на себя в зеркало. Бледный как смерть. Просто граф Дракула, которого разбудили посреди дня.

Держась рукой за стену, иду дальше.

Лера свернулась на кровати. Спит.

Прибралась тут походу, потому что жилище стало гораздо опрятнее.

Ложусь позади неё, и прижимаюсь сзади.

Вдыхаю запах её волос. Мягкий, нежный, пьянящий.

Сердце щемит от тоски.

Меня пугает эта сумасшедшая привязанность к девчонке. Вопреки здравому смыслу и выработанной с годами осмотрительности, мне до странного уютно рядом с той, что недавно пыталась убить меня. Рядом с той, что ненавидит.

Наверное, эта привязанность — моя расплата за грехи. За неправедную жизнь, за убийства, за кровавые деньги. И пусть я убивал лишь себе подобных — тех, кто уже давно заслужил муки ада. Это всё равно запятнало мою душу. Выжгло на ней клеймо тьмы.

И вот теперь, моя очернённая душа отчего-то упрямо тянется к свету.

Слабость накатывает, и я закрываю тяжёлые веки.

— Я люблю тебя, — шепчу негромко, и снова проваливаюсь в забытьё.

Глава 27

Лера

Луч солнца ласково чертит теплом по моему лицу.

Мне жарко. Ужасно жарко.

Прежде, чем открыть глаза и окончательно проснуться, я делаю глубокий вдох. Что-то давит в груди. Словно меня огромной бетонной плитой припечатало.

Приоткрываю один глаз и понимаю, меня припечатало не плитой, а Ярославом.

Он почти лежит на мне, обнимая своими крепкими руками.

Яр просто огненный.

Мы уснули прямо так, без одеяла, но, кажется, нам обоим очень жарко.

Аккуратно касаюсь его лица.

Температуры нет. Яр больше не выглядит бледным. Его загорелый лоб и покрытые щетиной щёки теперь привычного песочного оттенка.

Сейчас он кажется таким расслабленным и уязвимым, что я невольно задерживаю на нём взгляд.

Чёрт возьми.

Нельзя быть таким красивым.

Точёные черты словно высечены из камня. Его профиль напоминает отвесные утёсы северного Кавказа. Такой же суровый, величественный и недосягаемый.

Помню, в глубоком детстве отец отправил меня туда на всё лето с очередной няней. Я навсегда запомнила те пейзажи и пообещала себе, что непременно вернусь туда…

Но так и не вернулась.

Я, похоже, вообще, легко нарушаю данные самой себе обещания.

Вернуться в красивое место.

Не влюбиться в мудака.

Сбежать от него при первой возможности.

Ведь обещала всё это себе! Но… так и не выполнила.

Знаю, что могла сбежать вчера, пока Ярослав был в отключке.

Чёрт меня дери!

Я могла это сделать!

И не сделала.

По какой-то необъяснимой причине я осталась с Яром.

Может, где-то внутри во мне кроется тайное стремление к самовредительству? Иначе как найти этому объяснение? Зачем я осталась с тем, кто меня похитил?!

Сцепляю зубы и тихо ненавижу себя.

Тарасова, мать твою! Какого чёрта ты творишь? Хочешь дождаться, пока он выздоровеет? Хочешь дождаться, пока он сам тебя прибьёт?

Пальцы всё ещё касаются его кожи.

Вожу по ней в задумчивости.

Почему я не убила Яра, когда у меня был шанс? И не один.

Почему меня хватило лишь на то, чтобы сделать ему больно?

Почему…

Кажется «почему» слишком много в моей жизни. Они остаются без ответа, как и множество других, роящихся в голове вопросов.

Смотрю на спящего Яра как заворожённая. Пальцы опускаются чуть ниже. Мажут по чувственным губам, теряются в отросшей щетине.

Сейчас он так уязвим передо мной, что мне почему-то совсем не страшно.

Сон окончательно уходит, и, словно через пелену я вспоминаю ещё одну подробность вчерашнего вечера.

Его признание.