До конца 1915 года союзники имели большое влияние на русское верховное командование. По просьбе Франции главнокомандующий великий князь Николай Николаевич дважды менял направление главного удара с австрийского на германский фронт, что значительно облегчало положение французов, но лишало Россию возможности завершить разгром Австро-Венгрии и выйти на Балканы.

Свое влияние на русское командование союзники оказывали через своих военных представителей при русской Ставке, а политическое давление осуществлялось через посольства в Петрограде.

Отстранение великого князя от верховного командования, отставка министра иностранных дел С. Д. Сазонова, назначение главой правительства Б. В. Штюрмера — всё это вызвало крайнее беспокойство на Западе. Насколько западные союзники, прежде всего англичане, ценили Сазонова, видно из письма английского посла сэра Джорджа Бьюкенена. Это письмо Бьюкенен написал Николаю II ещё накануне отставки министра иностранных дел. Сам факт такого письма являлся вмешательством во внутренние дела России и посягательством на самодержавные права русского Императора. Такое письмо грозило самыми серьёзными осложнениями русско-английских отношений. Тем не менее, невзирая на это, Бьюкенен решился на такой грубый шаг. Вот текст письма английского посла Императору Николаю II: «Английское посольство, Петроград, июль 6/191916. Секретно. Ваше Величество всегда мне разрешали говорить откровенно обо всех делах, которые могут, в прямом смысле или косвенном, влиять на успешный конечный исход в этой войне и на заключение мира, который будет гарантией от ее возобновления в последующие годы. Вот я и осмеливаюсь почтительно это сделать. Я действую полностью по своей личной инициативе и со всей личной ответственностью, и я должен просить прощения у Вашего Величества за этот шаг, который, я знаю, не соответствует дипломатическому этикету. Упорные, настойчивые слухи, доходящие до меня, свидетельствуют о намерении Вашего Величества освободить от своих обязанностей министра иностранных дел господина Сазонова. Так как я не осмеливаюсь просить аудиенции, я решаюсь обратиться к Вашему Величеству с личной просьбой и прошу взвесить те важные последствия ухода господина Сазонова, которые могут повлиять на такой важный вопрос, как продвижение к победе в войне. С господином Сазоновым мы работали вместе в течение шести лет в тесном контакте, и я всегда рассчитывал на его поддержку превратить военный союз между нашими странами в этой войне в постоянный. Я не могу скрыть от Вашего Величества те чувства, которые я ощутил при известии об его отставке. Я, конечно, могу вполне ошибаться, и может быть господин Сазонов, которого я давно не видел, собирается уйти в отставку из-за своего здоровья. Тогда я буду весьма сожалеть об этом. Я еще раз прошу Ваше Величество извинить меня за это личное послание. Бьюкенен»[150].

В поддержку Сазонова активно выступал и посол Франции Морис Палеолог. Такая горячая забота о министре Сазонове со стороны западных союзников ещё больше насторожила Царя. Встав во главе армии, он предпринял ряд шагов, ограничивший вмешательство союзного командования в жизнь русской Ставки. Вместо военных представителей союзников, которые присутствовали при Ставке Николая Николаевича, царь согласился, чтобы союзные командования имели при его Ставке свои военные миссии. Адмирал Бубнов писал: «После того как Государь Император принял от великого князя Николая Николаевича верховное командование, бывшие при великом князе единоличные представители английских и французских вооруженных сил преобразованы в военные миссии, в составе нескольких чинов»[151].

Сразу же выяснилось, что миссии эти впредь будут играть чисто декоративную функцию. Их представителей перестали допускать к стратегическому планированию операций и делиться с ними военными секретами. Кроме того, царь пресёк любые попытки представителей западных миссий влиять на русское верховное командование.

6 января 1916 года французский посол в Петрограде М. Палеолог с тревогой пишет министру иностранных дел А. Бриану о деятельности главы французской военной миссии генерала маркиза де Ла Гиша: «Мне кажется, что Глава нашей военной миссии не может исполнять свои прямые обязанности. Фактически его деятельность сводится к почётной миссии при Императоре»[152].

В письме от 11 января 1916 года уже Ла Гиш спешит сообщить Палеологу из русской Ставки: «Господин Посол! Мне нет необходимости рассказывать Вам о той нервозной обстановке, в которой мы здесь живём. […] Мы не можем ни на что реагировать, так как у нас до сих пор не было ни одного контакта с Генеральным Штабом»[153].

Генерал А. И. Спиридович свидетельствовал: «В Ставке на Государя очень давили представители иностранных держав. Давили, старались влиять, но и только. Никто так твердо и самостоятельно не вел русскую национальную линию с иностранцами, как Император Николай Второй. Слабость в этом отношении Сазонова, его угодничество перед союзниками были одной из причин его увольнения. Этой излишней угодливостью страдала Ставка Вел. Кн. Николая Николаевича»[154].

Николай II чётко и недвусмысленно дал понять, что Россия будет проводить независимую от западных союзников политику и что эта политика будет направлена прежде всего на удовлетворение исторических интересов России, которая несла самые тяжёлые потери в Мировой войне. Хотя, конечно, речи не шло об игнорировании интересов союзников, от которых Россия, в силу ряда причин, испытывала определённую экономическую зависимость. Кроме того, император Николай II считал для России жизненно необходимым выиграть войну, а участие в этой войне Англии и Франции значительно приближало эту победу.

В середине 1916 года, после победоносного «Брусиловского прорыва», союзникам стало ясно, что русская армия не только не погибла, но, наоборот, стала более сильной. Также им стало ясно, что русская промышленность самостоятельно справляется и со «снарядным голодом», и с производством вооружений.

Между тем, решающие победы на Восточном фронте были для правящих кругов Франции и Англии нежелательны. В книге французского исследователя Сержа Ютена рассказывается о секретной встрече союзников в 1915 году, на которую «Россия не была приглашена. Там обсуждалось будущее, связанное с концом войны, победой Франции и переустройством мира: были подняты вопросы об Эльзасе и Лотарингии, Истрии, Триесте, Восточной Адриатике, Шлезвиг-Гольштейне, Польше, Армении и колониальных землях Германии. Совершенно ясно, что никакой роли в переустройстве мира союзники при этом России не предназначали»[155].

Любопытно, что сам Ютен, масон и специалист по оккультным орденам, занимался исследованием участия тайных обществ в политических событиях, в том числе и XX века. Тем ценнее его мнение о том, что тайные общества, которые он называет общим словом «иллюминаты», приняли активное участие в гибели царской России.

Ослабевшая, но сопротивляющаяся Россия была более выгодна союзникам, чем Россия сильная и сокрушающая. Только этим можно объяснить то обстоятельство, что западные промышленники постоянно срывали русские военные заказы. Так, в конце 1915 года русское военное ведомство решило построить пять автомобильных заводов с программой в 7,5 тысяч машин в