Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассол успешно заменял густой запах пота и мокрой одежды, витающий под низким потолком.
Хорст стоял в заднем ряду, около дверей, откуда тянуло свежим воздухом, и делал вид, что слушает службу. Альфи, Радульф и Илна располагались перед магом, а брат Ласти обретался где-то около алтаря.
Бывший сапожник пришел в святилище лишь по настоянию подруги и мысли его витали далеко от праздничного молебна.
– Да превознесется милость Владыки-Порядка до небес! – проревел теарх, и собравшиеся в храме осенили себя знаком Куба.
Хорст вздрогнул и с небольшим опозданием повторил нужное движение. Соседи недовольно покосились на чужака, но тут же дружно двинулись вперед. Туда, где у алтаря началась раздача освященных лепешек из соленого теста, выпеченных в форме маленьких кубиков.
В Неориде верили, что если съешь такой, удача в следующий год тебя не оставит.
Наиболее активные принялись работать локтями, послышались возмущенные голоса, у самого алтаря началась свара.
– Пойдем отсюда, – предложила Илна. – Чего зря толкаться?
– Пойдем, – согласился Хорст.
Выйдя наружу, с наслаждением глотнул свежего воздуха, отдающего весенней сыростью. Глянул в небо, туда, где сквозь висящую над Неоридом дымку смотрели белесые звезды.
– Уф, – из храма выбрался Альфи. – Что, брата Ласти не подождем?
– Думаю, нет, – Хорст поежился, ощутив, что уличный холодок после духоты святилища ощущается особенно сильно. – Все равно эта толкотня быстро не закончится, а он знает, куда идти.
В «Подкованном лебеде», расположенном в полусотне шагов, постояльцев ждал накрытый по поводу праздника стол.
– Не потеряется, не маленький, – решительно сказала Илна и взяла Хорста под руку.
На улицах Неорида доживала последние мгновения непривычная для большого города тишина, которой вскоре предстояло смениться криками и пением. В праздничную ночь все, и богатые, и бедные гуляют до утра, а пиво льется рекой.
У распахнутых дверей постоялого двора гостей встретил сам хозяин в алом, расшитом синими цветами кафтане.
– Проходите, во имя Владыки-Порядка, – сказал он, широко улыбаясь. – Пусть эта ночь будет радостной, как и весь год!
– Пусть достаток не оставит твоего дома, – вежливо отозвался Хорст.
В большом очаге ревел огонь, на столах громоздились кувшины и горшки, а с кухни текли ароматы жареного мяса, приправ и еще чего-то незнакомого, но очень вкусного.
В брюхе у Альфи нетерпеливо взвыло.
– Год назад я был в Карни, – пробормотал наемник, усаживаясь на лавку. – И разве мог тогда подумать, что окажусь так далеко на западе?
– И я, – вполголоса добавил Хорст.
Радульф взялся за большой, меры на две, кувшин. Внутри плеснуло, сверкнула в свете очага золотистая струя, в кружке забулькало, полезла вверх пена, белая, как снег на вершинах гор.
– Ты… – Хорст замер, почувствовав, как в животе дернуло, будто во внутренности вонзился рыболовный крючок.
Под гортанью защекотало, под грудиной возникло и начало усиливаться давление, словно наружу пытался выбраться холодный и колючий червяк. Ноги задергались, а затем помимо желания хозяина распрямились, качнулся стол, пиво плеснуло через край кружки.
– Что такое? – голос Илны показался странно низким, ревущим, как у теарха в святилище.
Хорст видел девушку краем глаза, осознавал, что у него что-то не так со зрением, что плывущих по воздуху огненных полос и шаров на самом деле не существует, но сказать или сделать что-либо не мог.
Тело ему более не повиновалось.
Дергаными, корявыми движениями он выбрался из-за стола и зашагал к ведущей на второй этаж лестнице. Уловил изумленный взгляд хозяина, отступившего от двери, чтобы впустить очередных гостей, а потом восприятие потеряло связность, распалось на картинки.
Ступеньки, потрескавшиеся, продавленные ногами постояльцев…
Дверь комнаты, отполированная ручка на ней…
Сваленные в углу сумки и окутывающий их огонь цвета сирени…
Хорст зачем-то протянул руки, растопырил пальцы. Пламя переползло на них, побежало к плечам, охватило все тело и заполонило поле зрения тысячами огненных струн.
Боль возникла в груди, угнездилась в сердце, поначалу тихая, почти нежная, затем опаляющая и неистовая, точно лесной пожар. Тяжесть навалилась, сплющила то, что еще оставалось от Хорста.
Его мяло и давило, рвало на кусочки и соединяло вновь, и он бы кричал, если бы помнил, как это делается.
Когда мучения прекратились, Хорст обнаружил себя стоящим посреди громадного зала, наполненного причудливой формы кристаллами то ли из разноцветного стекла, то ли из хрусталя и аметиста.
Они светились, пульсировали в такт бьющемуся где-то под полом исполинскому сердцу. И бывший сапожник видел, как с каждым ударом стены сближаются, а прозрачные и лиловые кристаллы сдвигаются, проникают друг в друга, образуя нечто новое.
Последний удар заставил сияние разлететься на тысячи осколков, и маг обнаружил себя стоящим на коленях в комнате, где остановились они с Илной. Тяжелая шкатулка из темного дерева оказалась зажата у него в руке.
Теперь Хорст знал, что именно находится в ней и как с этим управляться, и знание это обитало в нем подобно паразиту, жило собственной жизнью, будто Ключ переселился внутрь тела мага.
В определенном смысле так оно и было.
– Ты жив? – скрипнула за спиной дверь.
– Да, – ответил Хорст, едва шевеля губами. – Хотя мечтаю об обратном.
Все тело ныло и чесалось, голова раскалывалась от боли, а левое веко дергалось, как у паралитика.
– Напугал же ты нас, – Илна вошла в комнату – Счастье еще, что никого в зале не было, а то опять бы крики начались: «Одержимый! Одержимый!».
– Да, – маг попытался разогнуть сжимающие шкатулку пальцы, но те не желали слушаться, будто прилипли.
– Пойдем вниз. Там весело, народу много собралось. Бродячий сказитель явился, песни поет…
– Ты иди, я спущусь чуть попозже, – проговорил Хорст, понимая, что лжет, и презирая себя за это.
Илна вздохнула и вышла. Он остался один, сражаться с вышедшей из повиновения рукой и тяжелым, как гора, отчаянием.
Толчок в солнечное сплетение оказался такой силы, что Хорст поперхнулся пивом и вынужден был отставить кружку.
Дверь «Подкованного лебедя» открылась, через порог шагнул светловолосый мужчина. Завидев его, бывший сапожник ощутил, как волосы на затылке встают дыбом, а в горле рождается хищный рык.
В этом мире они не встречались, зато в его изнанке сталкивались несколько раз.
Линоранский маг огляделся, заметил Хорста и глаза его сверкнули злобой, а кулаки сжались. Шагнувший к новому гостю хозяин остановился, а взгляд его метнулся к скучающему на лавке вышибале.