Он сделал несколько глубоких вздохов, словно готовился выполнить какое-то сложное гимнастическое упражнение, потом поднялся на ноги. От него сильно разило виски.

– Ты, Эд, не злись на меня, – с трудом выговаривая слова, сказал он. – Я тоже люблю этих, как их… зверюшек всяких. – Он икнул. Татьяна смотрела на него с нескрываемым отвращением.

Мальчишки тем временем были заняты тем, что выбрасывали за борт внутренности акулы. После этого один из них принялся вытирать транец и планшир, а второй начал драить палубу.

– Он что, потащит акулу на берег? – спросил Вячеслав.

– Почему бы нет, – отозвался Эд, хотя ему было неприятно разговаривать с другом. – Шкура, мясо… Все как у животных.

– Разве акул едят? – недоверчиво спросил Вячеслав.

– Да, только мясо нужно долго в соляном растворе вымачивать. Если этого не сделать, будет вонять аммиаком.

Вячеслав произвел губами звук лопнувшего воздушного шара и подмигнул пробегавшему мимо мальчугану с обожженным лицом:

– Эй, ты, иди сюда. И друга своего зови.

Паренек, поняв, что речь идет о нем, застыл в нерешительности. Заметив это, Папаша Дриппи рыкнул на него, но любопытство перебороло страх перед хозяином, и мальчишка сделал еще шаг к белому незнакомцу.

– На вот, держи. Ты хорошо сегодня поработал. Может, мордаху свою подрихтуешь, – сопел Вячеслав, засовывая в руку юноши смятую пятидесятидолларовую купюру. У того глаза расширились от изумления, словно Вячеслав вынул из кармана говорящую маго. Второй паренек, возившийся с тряпкой у транца, тут же метнулся к ним и встал перед Вячеславом, глядя на него, как цыганенок, – просительно, и вместе с тем нагловато-требовательно. С благодушным видом Вячеслав отслюнил и ему бумажку с портретом 18-го президента США Улисса Гранта.

– Ты напрасно сделал это, – сказал Эд, покачав головой.

– Почему? – окрысился Вячеслав. – Пацаны не хуже одноногого пахали, почему бы их не поощрить бонусом? Что ты все лезешь не в свое дело, Эд?

– Они работают на Папашу Дриппи, и он платит им свою зарплату. Он просто заберет у них эти доллары.

– Хрен ему, – самоуверенно заявил Бравлин. – Пусть только попробует.

Мальчишки стояли малость остолбеневшие, даже не от самого столь неожиданно свалившегося на них денежного приза, сколько от невозможности это самое «богатство» куда-либо спрятать – лохмотьям, в которые они оба были облачены, карманы были неведомы.

– Ито канн. Свиакко, меано ун! – закричал Папаша Дриппи. Он подошел к своим подмастерьям и, прежде чем Вячеслав успел что-то сказать, без лишних разговоров выхватил у обоих деньги. Глаза мальчишек потускнели, нижние губы дрогнули, но они быстро взяли себя в руки, и Татьяна поразилась, насколько же сильно, видать, они боялись этого грека.

– Верни, – с тихой яростью сказал Вячеслав. – Это их заработок. А с тобой уже рассчитались. Знай свое место, клизма.

Папаша Дриппи презрительно покачал головой, и Вячеслав вскочил:

– Верни им баксы, или я повешу тебя вместо этой селедки! Эд, переведи!

Он раздувал ноздри, сжимая громадные кулаки, и грек невольно отступил, раздираемый противоречивыми чувствами. Еще ни один скувви не мог позволить так вести себя на его судне, но сейчас он понимал, что сила не на его стороне. И хотя он не знал языка этих людей, понять этого опьяненного фкуррой, огненной водой, белого человека не составило труда.

Ладно, он заберет итвуа у мальчишек позже. Все равно им негде спрятать их на его судне.

– Ты слышал меня? – повысил голос Вячеслав. Он поднес кулак к носу Папаши Дриппи, и тот, осклабившись, протянул ладонь с купюрами своим помощникам, лица которых снова озарились надеждой. Татьяна с мукой в сердце смотрела на эту похабную сцену. Она была уверена: мало того, что эти деньги грек вернет себе по прибытии домой, так он еще наверняка накажет несчастных ребят.

Мальчишки уже тянули трясущиеся худые руки к долларам, как неожиданно резкий порыв ветра сорвал их с мозолистой ладони Папаши Дриппи. Одна купюра, делая в воздухе всевозможные кульбиты, улетела в носовую часть, приклеившись к транцу, а вторая… улетела прямо в море.

Крича и толкаясь, юноши кинулись к той, что осталась на транце. Тот, что был с обожженным лицом, оказался проворнее и уже через секунду прижимал вожделенную банкноту к своей цыплячьей груди. Второй с растерянностью глядел на друга, потом оценивающе посмотрел на море. Смятая купюра плавала в каких-то семи-десяти метрах от катера. Вода вокруг него все еще была розоватого цвета от крови убитой акулы.

Эд что-то резко крикнул ему, но парень даже не взглянул в его сторону.

– Скажи ему, пусть не вздумает прыгать! – взволнованно сказала Татьяна.

– Локхом уквайи. Тио, са кхеми, – не слишком уверенно произнес паренек и принялся стаскивать с себя драную одежду.

– Его все равно не остановить, – вполголоса сказал Эд. – А, черт!

Папаша Дриппи с кривой улыбкой наблюдал за этим, и Татьяна возненавидела его, хотя и понимала, что купюру в самом деле вырвал ветер.

Раздевшись донага, мальчишка взобрался на транец и, красиво изогнувшись в воздухе, прыгнул в море. Тело вошло в воду, как прутик, без всплеска. Затаив дыхание, все следили за мальчуганом, который, вынырнув на поверхность, быстро плыл к банкноте. Течение уже успело на несколько метров отнести в сторону зеленую бумажку, но наконец узкая ладошка накрыла зеленую бумажку, и с губ Татьяны сорвался вздох облегчения.

– Плыви обратно! – неожиданно вырвалось у нее, и Вячеслав иронично усмехнулся.

Эд схватил стоявший на палубе бочонок с привязанным тросом и, подтащив его к борту, швырнул вниз. Парень зажал в зубах купюру и стремительно плыл к катеру.

Внезапно Татьяна увидела нечто, отчего у нее стали подкашиваться ноги. Дыхание перехватило, и она в каком-то священном ужасе смотрела, как прямо рядом с катером, между бочонком и приближающимся мальчиком, из глубины медленно поднималась огромная акула.

* * *

Сначала Валику никто не поверил. Но его возбужденные, светившиеся надеждой глаза заставили Катрин вскочить с места и броситься к обрыву, чтобы проверить слова парня.

– Эй, все точно! – закричала она. – Скорее, вниз!

– Помогите мне, – сказал Влад, суетясь вокруг Марины. – Это наша лодка?

– Нет. Не похоже, – ответила Катрин, еще раз внимательно оглядев приближающееся к острову судно. – Айс, наверное, это за тобой?

Айс ничего не ответил, и это озадачило девушку. Валик тоже смотрел на этого странного мужчину, недоумевая, как, находясь на этом острове четыре дня, можно сохранять такое хладнокровие после известия о лодке?

Марина пришла в себя. Увидев то, что осталось от ее руки, она заплакала, уткнувшись лицом в плечо Влада.