«Лишь только будет мне досуг,

Явлюся я перед тобою;

Тебе служить я буду рад —

Стихами, прозой, всей душою,

Но, Вигель, – пощади мой зад!»

Это Поэт о своем близком приятеле написал, губернаторе Бессарабии и остром на язык литературном критике, а еще – гомосексуалисте. Поэт хорошо знал о наклонностях своего друга, которые его ничуть не смущали. Он даже ему иногда советовал, кого из дворовых мальчиков легче соблазнить. Вот, например, отрывок из письма: «…Из трех знакомцев годен на употребление в пользу собственно самый меньшой: NB. Он спит в одной комнате с братом Михаилом и трясутся они по ночам немилосердно – из этого вы можете вывести важные заключения, предоставляю их вашей опытности…»

Бедный Поэт! Как он устоял в таком окружении? Подумала я и тут же наткнулась на фразу: «Часто говорят о ревности Поэта. Мне кажется, что тут есть недоразумение. Александр Сергеевич вовсе не ревновал Жоржа к своей жене и не имел к тому повода». Это писал А. В. Трубецкой, приятель и сослуживец Жоржа по Кавалергардскому полку, по общему мнению – малопорядочный тип.

Я еще раз перечитала фразу, сначала решив, что ошиблась. Нет, именно так: не ревновал Жоржа к жене. Не наоборот. Не жену к Жоржу, а именно так.

Ой, что же это делается!

Я отложила распечатку. Надо же! И в голову не могло бы прийти. По тому, как выстроена фраза, было видно, что с русским языком Трубецкой был, мягко говоря, не в ладах. Да и, судя по приведенным в этой же книге отзывам, мразью он был той еще.

В памяти всплыла хрестоматийная сцена: морозный январский день, сани, несчастного Поэта, закутанного в шубу, несут на руках в дом. Красавица жена заламывает руки, шаль соскальзывает на землю, обнажая скульптурные декольтированные плечи. Агония длится несколько дней, и все это время ее не пускают к мужу, якобы чтобы не пугать. Она не хозяйка в собственном доме. Умирающий ни в чем не винит ее и пытается передать эту уверенность окружающим, но все же… Самое меньшее, в чем ее упрекают, – это в преступном легкомыслии. А на самом деле…

– Катька!

Я так и подскочила: ко мне приближалась Карина. Вот уж мне совсем не хотелось, чтобы она увидела, о чем я здесь читаю. Я быстро собрала листы и спрятала их в папочку.

– Насилу тебя нашла. – Она шла быстро и немного запыхалась. – Ну ты и спряталась!

– Да, мой дом вторым рядом, надо через тетю Нюру пройти. Садись, пожалуйста.

Она опустилась на стул.

– А что ты читаешь?

– Да так… Просто статьи. Это по работе, – соврала я. – Чем тебя угостить?

– Ты мне лучше свои хоромы покажи, – попросила Карина.

Я улыбнулась и встала. В дверях мы столкнулись, я сделала шаг назад, освобождая ей дорогу. Коридор у меня узкий, пришлось чуть ли не в стену вжаться. Хорошо хоть, Карина как была тощей, так и осталась.

– А это что будет? – Она сразу же обратила внимание на начатую Володей расчистку.

– Да… это так… – Мне не очень-то хотелось объяснять свои художественные изыскания. – В общем, хочу посмотреть, что там под слоями обоев скрывается. Видишь, нижние как хороши?

– Да, розочки милые, – равнодушно кивнула она, внимательно осматривая мои хоромы. – Тут, значит, кухня. А это твоя комната… Ух ты! – Карина увидела обмотанные нитками скелеты будущих дракончиков. – А это что за кости динозавров?

Эх, ничего-то от нее не скроешь!

– Я подрабатываю тем, что делаю на заказ игрушки. Эксклюзивные. После того как вышел Гарри Поттер, мир помешался на драконах.

– Так это драконы? – взметнула брови Карина.

– Они… Одного я обещала твоей дочке.

– Это обязательно, – кивнула она. – Только я тебе заплачу. Сколько он стоит?

– Вообще-то платить не обязательно, – начала я. – Я просто хочу сделать подарок Верочке…

– Нет, нет, так сколько?

– Ну, это зависит от размера… – Я пожала плечами. – От материала, от фантазии клиента. Тысячи четыре-пять – за небольшого. Не слишком дорого?

Карина рассмеялась:

– Думаю, что смогу себе это позволить.

«Ты или Надя?» – чуть не спросила я, но вовремя сдержалась.

– Чаю попьешь?

Я думала, что она откажется.

– С удовольствием! – заулыбалась Карина. – А можно я посмотрю дракончиков? У тебя есть готовые?

Наверное, я тщеславна, но мне всегда приятно, когда кто-то интересуется моими поделками. Поэтому я встала на табуретку и достала со шкафа альбом с фотографиями. Естественно, тут же мне на голову свалился мешок.

– Он тебе шею не сломал? – деловито поинтересовалась Карина.

– Да нет, он мягкий и нетяжелый, – успокоила я ее, запихивая мешок на место. – Это лоскуты для обтяжки. До них дело еще не скоро дойдет. Сначала зубы, когти… Потом шкура…

– А шкура не из тех лоскутов?

– На шкуру я уже приготовила. – Я кивнула на скомканный бархат. – Вот посмотри альбом. Тут почти все мои достижения.

Карина осталась рассматривать альбом, а я пошла заваривать чай и резать колбасу и сыр. Периодически до меня доносились ее восклицания:

– Ах, какая прелесть! Ух ты, клыкастенький!

Потом она появилась в дверях, оживленная, с порозовевшими щеками. В руках у нее был крошечный зверек: так называемый «браслетный» дракончик.

– Какая прелесть! – Она восхищенно вертела его в руках.

– Это носится на запястье, как браслет, – объяснила я, – видишь, какое у него гибкое тело? Там внутри – крученая проволока. Обкручиваешь вокруг руки, и ты – королева дискотеки!

– Замечательные ты вещи творишь! Прямо художница. – Карина примерила дракона на свою руку, мне немного маловат.

– Спасибо на добром слове. – Я пододвинула ей стул. – Чайник сейчас вскипит.

Карина присела, продолжая играть дракончиком. Казалось, она думала о чем-то постороннем.

– Ну, как поживает конторка? – спросила я – интересно, что у нее на самом деле с тем антикваром?

– Какая конторка? – вздрогнула моя бывшая одноклассница.

– Галя говорила, что вы конторку присматриваете для кабинета и что Артем Сергеевич подобрал что-то подходящее.

– А-а-а… – протянула Карина. – Нет, она не подошла.

И замолчала.

– Наверное, интересно ходить по всяким лавкам, где продают старинную мебель… – не сдавалась я.

Карина подозрительно посмотрела на меня:

– Ты это к чему?

– Просто интересуюсь! Вот, думаю, смогла бы я себе что-нибудь купить.

Я постаралась придать своему лицу самое простодушное выражение. Это было нетрудно: полнота всегда придает физиономии наивное и даже глуповатое выражение.