— Да, я наберу позже! Прости, очень занят, правда!

Вешаю трубку и иду в сторону дома. Чем ближе подхожу, тем сильнее напрягается каждый мускул во мне. Я знаю, там ее огромные глаза, ее улыбка. Все то, что так сейчас необходимо мне. Не понимаю, что творится. Захожу в подъезд, еду в лифте и открываю дверь своим ключом. Становится тяжело дышать. Вхожу в прихожую и тут же налетаю на нее. Она словно ждала меня, стоит так смотрит, хлопает своими огромными нежными глазами. Внутри все переворачивается. Борюсь со страшным желанием, взять ее за тонкую талию и прижать к стене. Не отпускать от себя ни на секунду. Только знаю, этого ничего не случится.

— Ты не голодная?

Снимаю с себя обувь, разуваясь, стараюсь в ее сторону не смотреть, на эти стройные длинные ноги.

— Нет!

— Ты не ела! Надо заказать что-нибудь!

Иду на кухню, делаю себе кофе, опять же не смотря на нее. А она за мной повсюду, как тень.

— Я правда не хочу!

— Святым воздухом решила питаться? — хмыкаю я.

Ангелина осторожно присаживается на стул.

— Я чай пила!

— Это же конечно еда! Закажем что-нибудь! Пиццу любишь?

Она пожимает худенькими плечами.

— Можно, просто лучше самой спечь! Зачем так тратиться?

Отпиваю кофе и поднимаю на нее глаза. Мечта любого мужика. Красивая, умная, и самое главное в ней нет всего этого дешевого ненужного никому пафоса. Все то, что нужно. То, что, так не хватает. Хозяйственность. Мало современных баб если честно которые сейчас сами пекут пиццу, предпочитают взять готовую. А еще больше тех, кто карьеристки или странный вид баб, кто не хочет ничего делать. Валяться на диване, фоткаться и показывать своему мужику, как ему повезло с ней, с ее волосами, ногтями и ресницами. У Ангелины была настолько ярко выражена естественная красота, что ей могла позавидовать любая фотомодель.

— Похвально, что ты умеешь печь пиццу! Слушай, хотел спросить! А ты любишь фильмы ужасов?

Огромные глаза, окаймленные длинными черными ресницами, уставились на меня.

— Да!

— Может в кино?

Сам растерялся от своего вопроса и тут же рассердился на себя. Какое нахрен кино? Что ты несешь, Давид! Она средство твоих денег, хороших денег, а ты чушь несешь.

— Я один раз если честно была в кино!

Так смущенно опустила голову, ей, как будто было стыдно. А мне было стыдно за ее родных, за тварей, которые только пили и ничего не смогли дать такому прекрасному человеку, как она.

— Тогда точно надо ехать! Собирайся!

Ангелина провела руками по волосам. По своим длинным роскошным волосам, приглаживая их и не понимая, как сильно ее подлинная красота и она сама, влияют на меня. Вроде, невинный жест, с ее стороны, а мне уже хочется расстегнуть ее платье, и я изо всех сил гоню от себя эти скользкие грязные мысли.

— Я готова!

А ведь вправду она была готова. Ей не нужно было часами наряжаться, как другим, прихорашиваться, припудриваться. Она, итак, была совершенна.

— Пойдем, раз готова! — усмехнулся я и встал со стула, ощущая, как все больше и больше жалею о том, что остановился там на дороге.

Ведь, казалось, теперь есть отрезок до и после, что было до нее и сейчас что происходит, когда она со мной.

[АНГЕЛИНА]

Я изо всех сил старалась не показаться ему пещерным человеком. Один раз мы со Стасом ходили в кино, но это было совершенно не то. Не тот фильм и ни те ощущения. Передать свои эмоции рядом с Давидом, я не могла. Мне хотелось с ним находиться, быть ближе, особенно после того, как он спас мне жизнь. После того, когда я узнала, что я подкидыш, странное ощущение. А его история, когда он сбегал с приюта, чтобы быть с матерью, но его возвращали назад. Мне хотелось плакать, я держалась, наши судьбы были очень похожи. Я не просила меня жалеть никогда, жалость унижала, причиняла боль. Но в его глазах я видела сочувствие и чувствовала защиту и опору, чего мне так не хватало.

— Обратный отсчет! Вроде говорят фильм ничего!

Давид присел рядом со мной за столик и положил билеты. Я постаралась улыбнуться.

— Я думаю интересный!

— Посмотрим! — пожал плечами он.

Широкие плечи. Сильный, мужественный, такой красивый. Повезло той девчонке. При воспоминании о ней, тут же портилось настроение. Они вместе, у них все хорошо. А со мной, он расставил все свои приоритеты, кто я в его жизни. Средство выудить деньги.

— Тебя что — то тревожит?

От неожиданности я едва не пролила на себя стакан с колой.

— Нет, с чего ты взял?

Старалась держаться непринужденно, спокойно, но ничего не выходило. Я с ним дрожала, меня посещали странные грешные мысли коснуться его, и я гнала их от себя.

— Просто показалось! Лицо напряжено так, как будто о чем-то думаешь!

— Сколько за меня дадут?

Я задала вопрос, который первый пришел мне в голову. На самом деле меня это совсем не волновало. Мне не нужны были эти деньги и было все равно что будет с моей долей. Мне вообще казалось все это абсурдом.

— Интересно! — он хмыкнул.

Усмехнулся, обнажая белые ровные зубы.

— Ты интересная девочка, Ангелина! Много! Ты стоишь очень много! Точнее, ты вообще бесценна, и я жалею, что попросил за тебя так мало! Пойдем, наше кино начинается!

Мне было настолько неудобно за свой вопрос, что я, вцепившись в стакан с колой, а в другой руке неся попкорн, который если честно попробовала впервые за двадцать лет, молча вошла в зал. Молча села на место. Все, как на автомате. Уставилась в большой широкий экран. В зале было множество народу, особенно много парочек, поэтому Давид взял места в первые ряды, чтобы я не переживала и помнила о его девушке.

— Возьми!

— Что это?

Он протянул мне темные очки, которые нам дали на входе и несколько салфеток.

— Это очки в которых специальный эффект! 3 Д!

Я чувствовала, как краснею. Как стыдно. Он объяснил спокойно, ровно, без всякого снисхождения, а я все равно чувствовала себя неотесанной деревенщиной. Опустила глаза, взяла в руки очки и принялась их протирать, мысленно ругая себя все сильнее.

— Я об этих очках сам недавно узнал!

Рука Давида легла на кресло и у меня внутри все перевернулось. Я непроизвольно подалась вперед. Боже, да что со мной…

— Все в порядке!

— Ты много переживаешь! — улыбнулся он. — Со мной можно по- простому!

— Сморкаться в скатерть? — пошутила я.

Давид рассмеялся.

— Можно итак!

В зале в эту минуту погас свет, он, покосившись в мою сторону, тут же убрал руку, а я, откинувшись на сидении, одела на глаза очки. Ощущение действительно было непередаваемым, первые полчаса фильма, а точнее эффект от него, поглотил. Я смотрела в экран, как завороженная и только сейчас заметила, что Давид, приподняв очки, смотрит на меня. Внутри меня что-то дернулось, стало жарко, слишком жарко. Делать вид что ничего не происходит и смотреть дальше в экран было глупо, но я не подавала виду. Он, одев очки обратно, тоже принялся следить за фильмом, за событиями в нем. У меня же теперь не получалось сосредоточится вообще. Было неинтересно что делает главная героиня, она казалась какой-то скучной и глупой. Все мысли занимал он, и я совершенно не знала, что делать. Лишь когда появились титры и в зале зажегся свет, я смогла прийти в себя. Мы не делились впечатлением от фильма, Давид молча достал телефон, кому-то писал, а я шла рядом. В машине мы тоже молчали. Даже когда подъехали к дому, он не сделал ни единой попытки со мной заговорить.