Костерок решили пока не гасить — на маяке ведь наверняка видели и знали, что на остров приплыли свои. Тем более он горел в ямке за камнями, и разглядеть что-то в его свете издали было невозможно. Шипел чайник, а в конце концов, отчего бы не сварить уху из того, что финны успели наловить — все не сухпай! Мазуру наряд по кухне, это надо постараться — не заметить перемет! Трое в охранение с ПНВ — держать периметр. Ну, а мы пока добычу допросим.

Начать решили с пожилого, с фельдфебельскими погонами. И тут я вспомнил про одну прикольную вещь — осталась у меня с зимы, как мы в лесах под Новолисино оборотней изображали. И было там однажды, мы так же пленного фрица допрашивали. Так он, увидев, штаны обмочил — ага, ночь, зимний лес, страшные рассказы про русскую боевую нежить и не менее страшные реальные случаи, когда его товарищи в лесу бесследно пропадали или находили их трупы с ранами якобы от когтей и клыков, а вокруг волчьи следы размером с человечью ногу, и жуткий вой поутру с нашей стороны. А всего-то — это я мальцом еще застал — как наши пацаны развлекались, когда резиновые маски упырей и вампиров, накладные когти и вставные клыки можно было уже купить, но народ в массе про них не знал; и вот представьте, вам навстречу такое на темной улице, а если вы еще из видеосалона идете, где ужастик смотрели? Ну, вот и я, раз мы оборотней изображали, сделал себе такие вампирьи клыки: если вставить, так от настоящих не отличить. Вреда точно не будет!

Да-а, поплыл фельдфебель. Неужели и здесь уже про наши «подвиги» знают? Только успевай записывать да уточняющие вопросы задавать. Фельдфебель этот, по-нашему прапор, знал не просто много, а очень много. Поскольку должность его хомячья предусматривает что? Правильно, сношения с другими такими же хомяками на извечную тему «достать, обменять, сделать гешефт». А тыловые прапоры в нормальной военной части, как правило, знают все, что в этой части происходит, да и штабные часто у них в приятелях — всякие там писаря, ординарцы и связисты, и командир обычно от своего старого заслуженного прапора секретов не держит. В общем, знал он достаточно, выкладывал с охотой — о лучшем «языке» и мечтать было нельзя!

В нашей истории, когда мы штурмовали в сорок четвертом эти острова, тут была мощная противодесантная оборона. Но это ведь было уже после не только Сталинграда, но и Курска, прорыва и снятия блокады — всем ясно было, что русские идут! А здесь еще полгода назад ничего было не ясно: фрицы на Волге, Маннергейму обещают, что завтра Сталин капут — и против кого здесь укрепляться? Финляндия все ж не слишком богатая страна, чтобы делать это «на всякий случай». Нет, занять солдат рытьем окопов и строительством блиндажей — это святое, чтоб без дела не болтались, но вот со строительством чего-то долговременного точно возникнут проблемы: ресурс выделить жалко — тот же цемент. Да и сложно зимой строить-копать, а теперь, когда лето лишь начинается, мы уже рядом. И еще в финской армии было любопытное правило: отпускать солдат домой на сельхозработы и покос. Не всех, конечно, но в «сезон отпусков» процентов десять-пятнадцать в строю отсутствовали. Короче, если этому фельдфебелю верить, нормальной обороны на Бьеркских островах сейчас и близко нет. Строят, конечно, но очень многое не готово: есть неприкрытые направления, мертвые сектора — вот здесь и здесь.

Да что же ты делаешь, сцуко! Нашел, когда помереть. Сердце не выдержало — неужели упыриные штучки так влияют? Ну их нах, еще и второго до смерти запугаю.

Так, этот, похоже, из другого совсем теста. Ишь как зыркает, разорвать готов! Будь я голливудским героем, отвязал бы его и устроил поединок: победишь меня — отпустим, проиграешь — скажешь все. Но мне нужны не эффекты, а информация, и ты мне ее дашь даже если подохнешь — не я экстренное потрошение придумал, и не ты первый ему подвергаешься. Вот только пасть ему пластырем с прорезью залепить — в книжке какой-то правильно было написано, так и делают, чтобы не заорал, зато шептать разборчиво вполне сможет. И начнем походно-полевое гестапо.

Мы не звери. Просто договор и какое-то уважение — это лишь с равным. А врага надо ломать до состояния «ты никто и звать никак». И когда даже для него это будет факт несомненный, тогда лишь собственно допрос. И дело это, как рассказывал мне «жандарм» Кириллов — а кто может знать вопрос лучше, чем комиссар НКВД? — очень тонкое, требует четко отслеживать как физическое состояние пациента — чтоб не помер раньше срока, — так и психологическое, когда он готов к искреннему сотрудничеству. Что ломает лучше, чем сила, которой глубоко по барабану на твою единственную и неповторимую личность? Грязная, конечно, работа, а что делать! У меня на гражданке кот был, роскошный: «Не шапка, а целый воротник», — это я говорил ему, когда он в очередной раз под столом в углу нагадит. Ну, бзик был такой у зверя, однако ему прощалось — за многие прочие достоинства. Так вот убирать приходилось мне — лопаточкой, а после еще пол отмывать, как в казарме. Ну что поделать, надо.

Да он по-русски пытается орать! Это что, наши процедуры сознание прояснили или, что вероятнее, из эмигрантов? В Финляндии ведь не один Репин после семнадцатого остался.

— Финн, ты ксивы их смотрел? Так какого черта мне не доложил — мы бы тогда время не теряли, с этим и без переводчика можно. «Я не спрашивал», — а ты сам сообразить не мог? — Не видать мне пока квалификации «палач-контрразведчик». — Продолжим?

Раскололи мы этого, куда он денется! Детали опустим, как неэстетичные. Вот только проблема: когда показания сравнивали с фельдфебельскими, то обнаружили расхождения, причем заметные, — и кто из них врет? Ладно, поглубже копнем.

— Ты, вообще, что за птица и откуда залетел?

Не ради трепа — делать мне тут нечего, вон уха уже готова, стынет — а чтобы понять, что у этого фрукта за мотивация: идейный он и врет сознательно, просто не знает или оказался размазней, «флюгером»? Последняя категория, кстати, по словам «жандарма», для следака сущая беда: охотно признают и подпишут что угодно, вот только полезный выход с их басен очень близок к нулю.

— Говоришь, как мы смеем бить и пытать русского офицера, дворянина? Что-то не понял, какой армии ты офицер — по годам не выходишь, чтобы в гражданку против наших воевать. Папа у тебя из благородиев или еще повыше? И в каком полку он служил: у Юденича или Колчака? А вот это тебе за «быдло», чтобы больше не хамил! Повторяю вопрос: где ты и твой папаша служили России? И был, небось, никаким не боевым офицером, а каким-нибудь земгусаром или вообще штафиркой? А может, и происхождения он не благородного, а самого что ни на есть быдляцкого?

Ух ты, как вскинулся при последних словах — а про земгусара снес. Ну, значит, прав я оказался — боевой белогвардейщины в Финляндии почти не было, если только не этнические финны, как генерал-лейтенант Русской армии Карл Густав Маннергейм — армия Юденича, отбитая от Петрограда в девятнадцатом, была интернирована в Эстонии; с юга России, и от Колчака тем более, не в Финляндию бежали, а в более культурные места вроде Парижа, да и Юденич с воинством там же в итоге оказались — ну скучным и насквозь провинциальным местом была Финляндия в двадцатые-тридцатые. А вот всякие петербургские бездельники, как только запахло жареным, драпанули в огромных количествах через самую близкую границу — тридцать кэмэ до Белоострова — и сидели там на чемоданах в ожидании «пока восстановят порядок» кто-то, вот только не мы.