Мы, как оказалось, довольно долго просидели за пивом, на улице уже успело стемнеть. Выскочив в какой-то темный переулок, мы бросились прочь от трактира, но Халлас остановился как вкопанный и заорал:

— Мой мешок!!!

Гном оттолкнул в сторону попытавшегося задержать его карлика и нырнул назад, в дверь таверны.

— Вот идиот! — зашипел Сурок.

— Вляпается! Как пить дать вляпается! — Делер собрался ринуться на помощь другу.

— А ну стой на месте! — осадил его Угорь. — Я не собираюсь сразу двоих из кутузки вытаскивать.

Делер пробурчал сквозь зубы гномье ругательство, но остался на месте, с нетерпением глядя в сторону светлого прямоугольника распахнутой двери трактира. Минута тянулась бесконечно долго…

Наконец Халлас попросту вылетел из двери и помчался в нашу сторону. Его вожделенный мешок уже был закинут за спину.

— Эх, жаль, тот козел не проломил твою тупую голову! — произнес Делер, но в его голосе сквозило несказанное облегчение.

— Пошли, — скупо сказал Угорь, принявший командование над нашим немногочисленным отрядом.

— Сурок, ты мышку в таверне не забыл? — встревоженно спросил Кли-кли.

— Я быстрее тебя забуду, чем Непобедимого, — проворчал Сурок.

— У-у-у, злой ты, — обиделся гоблин. — И вообще, плохой сегодня выдался день!

— Это еще почему? — удивился Арнх. — У тебя же, по определению, не бывает плохих дней.

— Ну посуди сам, — сказал Кли-кли, стараясь приноровиться к шагу Арнха. — Приперлись в город, прошастали весь день, Халласу зуб так и не выдрали, а завтра нужно двигаться дальше, если, конечно, мы не намереваемся прибыть в Заграбу к ноябрю.

— Да ладно, не опоздаем. У нас до января куча времени, — не согласился Сурок.

По предположению короля и его советников армия Неназываемого явится в Валиостр в мае, когда хоть немного растают снега на С'у-даре и появится возможность добраться до гор Отчаяния и Одинокого Великана, охраняющего единственный проход из Безлюдных земель в Валиостр. Согласно Заказу, я должен был принести Рог Радуги из Храд Спайна в Авендум к началу января, чтобы у Ордена осталось время разобраться с поделкой огров до того момента, как колдун нагрянет к нам на огонек.

Если у меня все получится, в чем я лично глубоко и трепетно сомневаюсь, и Рог попадет в руки магов, Орден обязательно захапает себе всю славу, и никто и словечком не вспомнит скромного вора, таскавшего каштаны из огня для победы над врагом королевства. Нет, не подумайте, я не жалуюсь! Мне эта слава нужна, как таракану свет на кухне. С ней намного неудобнее чистить закрома раздутых от денег богатеев и бегать наперегонки с охраной герцогов, к тому же король обещал мне пятьдесят тысяч золотом.

Пятьдесят тысяч. Пятьдесят. Золотом. Ух! Иногда я смакую эту цифру.

Понимаю, делить шкуру неубитого обура рано, но если все пройдет как по маслу, то на эти деньги смогут безбедно существовать поколений двенадцать моих будущих внуков. Как я знаю, состояние графа Алистана оценивается всего лишь в двадцать две тысячи золотых, a тут пятьдесят. Тысяч.

Бр-р-р! Что-то я раньше времени слюну пустил! Деньги надо еще заработать, а для этого нам придется хотя бы забраться в Храд Спайн. Поправка! Мне придется забраться в Храд Спайн.

— Эх, — огорченно вздохнул Халлас. — Забыл!

— Чего ты еще забыл? — недовольно спросил Мумр. — Мешок же у тебя.

— Трубку забыл! Трубку! Выпала, должно быть, когда этот огром дранный козел саданул меня по роже!

— Ну и славно. — Делер не переваривал табачного дыма. — Хоть немного отдохнешь от курения.

— Трубка! Из вишни! — между тем продолжал сокрушаться Халлас. Фамильная реликвия! Вернуться, что ли?

— Только попробуй. С Дядькой сам будешь разбираться, — предупредил гнома Угорь.

— А, ладно, — сплюнул Халлас. — У меня в седельной сумке запасная была.

— Как твой зуб? — не удержавшись, спросил я у гнома. Халлас что-то подозрительно долго не ныл.

— Нету его, слава Сагре!

— …?

— Да этот козел так саданул, что выбил его к карликовой бабушке!

— Видишь, Халлас, — захохотал Делер. — Какого ты себе знатного цирюльника нашел. Рогатый, тупой, и бороденка имеется! Ну прямо как ты! Ребята! Они нашли друг друга!

В темном переулке раздался взрыв смеха, причем Халлас смеялся наравне со всеми.

Три раза мимо пробегали поднятые по тревоге стражники, и нам приходилось таиться в тени зданий. Угорь решил не рисковать, и мы сделали большой крюк, чтобы не попасть под руки растревоженным, будто осы ранней осенью, блюстителям порядка. Наконец мы вышли на улицу, ведущую к "Ученой сове".

Во время прогулки до дома от нас шарахались те из немногих прохожих, что оставались на улицах. Вполне оправданная предосторожность. Как бы вы себя повели, если бы вдруг наткнулись на донельзя странных типов, совсем недавно побывавших то ли в драке, то ли в битве, то ли в самой тьме? У гнома разбиты губы, у Фонарщика фингал под глазом, на голове Арнха большущая шишка, да и остальные выглядели весьма потрепанными. На наше счастье, по дороге мы никого не встретили.

Возле нашего трактира зазевавшийся и все еще немного не отошедший от огненного пойла Халлас второй раз за день столкнулся с каким-то прохожим. Прохожий отпрыгнул и осоловело уставился на нашу разномастную компанию. Я узнал этого человека — цирюльник с Большого Рынка, просивший за удаление зуба три золотые монеты. Он нас тоже узнал и, еще раз оглядев наши побитые рожи, встретился взглядом с крайне хмурым Халласом. Понимая, что сейчас его могут очень-очень сильно побить, цирюльник пошел на уступки:

— Один золотой, почтенный гном! Только для вас!

Удивительно, но Халлас в драку не полез, а сложил из пальцев кукиш, поднес его под нос цирюльника, попытался улыбнуться так, чтобы была видна щель между зубами, и злорадно произнес:

— Один золотой? А фигу с маслом не желаешь?!

До трактира мы добрались без всяких приключений. Когда я говорю "без всяких приключений", то подразумеваю, что во время пути домой не произошло ничего ужасного. Мумр не пытался выдуть из дудки клич одуревшего от счастья осла, Халлас ни с кем не поругался и не подрался, Кли-кли не задирал юбки у почтенных матрон, не пел пошлых песенок и не корчил рожи страже, а Угорь никого не прирезал по доброте душевной. Гулять с моими товарищами по городу — все равно что танцевать джангу с Неназываемым на тонком фарфоровом блюдце, подвешенном над пропастью, заполненной кипящей лавой (того и гляди, то ли колдун тебя поджарит, то ли блюдце разобьется, и ты примешь довольно неприятную ванну в горячей лаве).

— Дом, милый дом! — пропел Кли-кли, проскальзывая в ворота "Ученой совы". — Ай! Ты что?! Больно же!