и отрядом мессира Гуго де Биго, который он привел от своего графства Норфолк. Гильом не доверял в последнее время изворотливому, словно уж, великому коннетаблю Англии. Наемную конницу, как самую ненадежную и недисциплинированную часть своей армии, Гильом Рыжий оставил в резерве.

Он сидел в седле своего боевого жеребца, наблюдая, как из вражеских рядов выехала группа герольдов под флагами Нормандии и белыми флагами переговоров. Гильом не удивился, сказав своему оруженосцу Анри де Бомону, который держал его боевое копье-ланс:

– Наш братец ужасный поклонник рыцарских манер! Сейчас подъедут его герольды и, наверняка, скажут какую-нибудь ахинею, типа «извольте атаковать нас – мы готовы»!

Анри де Бомон улыбнулся в ответ, но промолчал, его глаза увидели среди знамен герцога Нормандии стяг его французской ветви рода де Бомон. Настроение оруженосца немного поникло…

Рыцарство обеих армий всматривалось в ряды, стоявшие напротив них, в надежде не увидеть флагов и знамен своих отцов, братьев, кузенов или других родичей. Это было просто бесполезно. Нормандия, покорившая Англию, отдала часть своих сынов благородных кровей покоренным землям, объединив оба берега Английского канала. Сегодня же, Англия и Нормандия с ужасом во взгляде увидела, как практически одни и те же знамена, гербы и рода вышли на поле будущей битвы между собой. Старые и опытные рыцари поводили плечами, ощущая, как будто, под своими кольчугами холодное дуновение братоубийственного проклятия.

Герольды герцога Робера подъехали к королю Англии и передали слова своего хозяина, слово в слово. Только и всего…

Гильом задумался, глядя на их открытые нормандские лица.

«Вот, к примеру, мессир Ги де Рожэ. Его отец сражался с моим покойным батюшкой и был его герольдом. Сегодня же, сын наследственного герольда Нормандии приносит мне соглашение о битве!»

Гильом встряхнул головой, его шлем, украшенный золотой короной Эдуарда Исповедника, колыхнулся. Король вздохнул и спросил:

– Скажи, верный герольд Ги де Рожэ! Во что одет мой брат Робер Куртгёз, великий герцог Нормандии?

Ги де Рожэ, подумав мгновение, ответил:

– Сир! Мой грозный повелитель – великий герцог Нормандии, старший сын покойного короля-герцога Гильома Завоевателя, одет в кольчугу, также как и вы, сир…

Гильом улыбнулся:

– А, прости меня, герольд, что еще надето из вооружения на великом герцоге?

– Великий герцог сегодня взял большой щит, принадлежавший до него его великому предку и вашему отцу! Сир…

Гильом кивнул:

– Да, конечно…

Герольд, видя небольшую заминку короля Англии, продолжил:

– Меч, принадлежавший вашему отцу, великий герцог взял также с собой. Шлем, украшенный двумя коронами Англии и Нормандии, боевую броню покойного герцога Гильома Завоевателя, великий герцог вывесил в своем дворце, храня их, как святые реликвии!

Король Англии поддал тихонько шпорами своего коня, немного выехав вперед:

– Мы желаем лично говорить со своим братом!

Герольды, не ожидая таких слов, растерялись. Гильом Рыжий, подъехав к архиепископу Ансельму, сказал:

– Ваша взяла, архиепископ! Я поеду к Роберу и поговорю с ним!

Архиепископ перекрестил короля Англии…

Робер Куртгёз, сидя на своем гнедом жеребце-иноходце, увидел, как из рядов английской армии выехал Гильом – его брат и король Англии. За ним ехал оруженосец и рыцарь, держащий королевское знамя Англии – красный крест Святого Жоржа по белому полю. Герольды герцога Нормандии ехали несколько позади короля Англии.

Робер удивленно посмотрел по сторонам, оглядывая своих рыцарей. В их глазах он прочел… желание мира! Герцог медленно тронул шпорами своего коня, выехав навстречу своему брату Гильому Рыжему.

Знаменосцы, несшие флаги герцогства и королевства, остановились, выпуская вперед одиноких всадников, едущих навстречу друг другу. Герольды Нормандии обогнули их стороной и въехали в ряды рыцарства герцогства.

Король и герцог приблизились друг к другу.

– Здравствуй, брат! – Улыбнулся Гильом Рыжий, кисло улыбнувшись. – Вот, в гости к тебе заглянул…

Робер посмотрел на него, почесал свой нос и ответил:

– Спасибо. А зачем «свиту» такую с собой прихватил? Я тебя бы и так встретил, честь по чести!

Они посмотрели друг на друга и… практически одновременно рассмеялись.

Вздох облегчения пронесся одновременно по рядам английской и нормандской армии. Некоторые рыцари молча вытирали пот, пробивший их от переживаний неизбежной битвы.

Гильом подъехал вплотную к Роберу и посмотрел ему в глаза:

– Брат мой, ты, это,… прости меня. Мне наговорили такого, что я, прямо и не знаю!..

Робер обнял брата:

– Перестань! Гильом, помнишь, как мы с тобой испугались во время битвы при Гастингсе?

Гильом вскинул голову и ответил:

– Да, Робер, помню! А помнишь, как ты схватил меня крепко за руку, говоря – «ерунда, не могут они убить нашего папеньку».

– Что, я так и сказал? – Робер засмеялся. – Я уже и забывать начал…

– А я, Робер, помню. Мне, ты просто не поверишь, часто снится это во сне. – Грустно заметил Гильом Рыжий.

– А мне вообще какой-то бред снится… – буркнул Робер, вспоминая свои кошмарные сны. – Это нас Бог наказывает за ниши с тобой выходки! Точно!

– Наплюй, брат! О-о-о! У тебя щит нашего отца! Здорово…

Робер смутился, несколько покраснев даже:

– Да вот, взял его… Он удобный, большой… – залепетал он, смущаясь. – У меня и меч отцовский с собой.

Герцог Робер осторожно, словно меч был стеклянный и мог расколоться, вынул меч из ножен. Гильом посмотрел на него, рукой погладил сталь клинка.

– Слышишь, Робер, подари мне меч отца? Пожалуйста…

Робер пожал плечами, выражая неуверенность:

– Гильом, брат мой. Ты же знаешь правила рыцарства. Меч всегда достается старшему сыну в семье. Ты, пожалуйста, не обижайся, но меч я тебе не отдам. Хочешь, я подарю тебе щит, броню и длинную датскую секиру, так любимые нашим отцом? Хочешь?

Гильом кивнул. Сердце его заполняла какая-то, доселе неизведанная им, нежная сила, толкающая его в странное, но светлое и уютное чувство спокойствия. Он кивнул:

– Я был бы счастлив, брат…

Робер обнял его. Потом герцог повернул голову к своей армии и крикнул своим зычным и громким голосом:

– Мир!!! Сеньоры!!! Мир!!!

Обе армии взревели криками восторга, поехав навстречу друг другу. Они пересеклись на середине поля. Рыцари обнимали своих знакомых, еще минуту назад бывших им противниками. Родичи встречались, отцы обнимали своих сыновей и племянников, священники крестили армии. Атмосфера всеобщего счастья и радости захлестнула поле, разлилось по всей равнине и затопило город Кан, на стенах которого люди свешивались со стен и кричали:

– Мир! Мир! Слава королю и герцогу! Слава!!!

Гильом и Робер распорядились, прямо тут, на поле возле города Кан, расставить шатры. Вечером состоялся большой пир в ознаменование мирного соглашения.

Все были рады, даже суровый аббат Абингдонского монастыря, что располагался выше по течению Темзы от Лондона, нормандец Ательгейм, более похожий