нельзя было забеременеть – в этом случае я больше не смогла бы стать донором. Так мне сказал лечащий врач сестры. Заверив также, что прием контрацептивов противопоказанием не является.

Прошло немало времени до того, как я начала встречаться с мужчинами. И нет, не с клиентами агентства. С теми я общалась лишь в рабочее время, интимные услуги не оказывала, сразу оговорив этот пункт в договоре. Пришлось лишь дать согласие на фото – их задачей было заинтересовать, визуально соблазнить мужчин, которые, как известно, любят глазами. Те же, с кем я ходила на свидания, были самые обычные парни с обычной работой и средними доходами. Мне казалось, я смогу наладить с кем-то отношения, бросить работу в агентстве, зажить простой жизнью. Забыть Мирослава Загорского.

Но не получилось. И я оставила эти попытки. Смирилась с одиночеством. Ездила к Владе – мне разрешили ее навещать. Она все еще продолжала лечиться, так что мои заработки я в большей степени тратила на нее, оплачивая больничные счета, а иногда, если имелась возможность, помогала другим детишкам с таким же недугом.

Сестренка росла, взрослела, превращалась в привлекательную девушку. Я очень надеялась, что все у нее сложится хорошо. Жалела лишь о том, что они с бабушкой так ни разу и не встретились.

– А твоя мать? Где она сейчас? – продолжал расспрашивать меня Мирослав. – И что насчет ее замужества, о котором ты говорила?

– Она в самом деле вышла замуж, – отозвалась я, передернув плечами.

– И теперь у тебя есть сводный брат, который влез в долги? – напомнил о моей легенде Загорский. Я закусила губу. Мысли лихорадочно завертелись в голове, мигом разгоняя все опьянение глинтвейном и поцелуями.

– Да, – кивнула я. – После того, как продали бабушкину квартиру, мне пришлось прописаться у матери. В столице.

– Ясно. А жила ты где? Тоже у нее?

– Только первое время. Затем сняла квартиру. Вместе с другими девушками из агентства, – добавила я. – И нет, это вовсе не походило на притон, – добавила язвительно. – Работай мы, к примеру, в салоне сотовой связи, жили бы так же.

Я все еще немного злилась на Мира за его предположение о том, что я развлекала клиентов не только на каких-то мероприятиях, где требовалось сопровождение, но и в постели. Однако таковы уж стереотипы. В представлении большинства работницы в сфере эскорт-услуг ничем не отличаются от девушек с низкой социальной ответственностью. Таких тоже хватает, чего скрывать. Но я никого из тех, кто работал в том же агентстве, не порицала – у всех свои обстоятельства. Как говорится, «Прежде чем осуждать кого-то, возьми его обувь и пройди его путь, попробуй его слезы, почувствуй его боли. Наткнись на каждый камень, о который он споткнулся. И только после этого говори ему, что ты знаешь, как правильно жить». Но обычно люди предпочитают клеить ярлыки, считая, что уж они-то на месте других ни за что не наломали бы дров.

Вот только свою мать я никогда не смогла бы понять и простить. Даже не столько за себя – за Владку. За то, как та предала доверчиво ждущего ее в больнице ребенка.

Может быть, встреться ей в жизни такой мужчина, как Мирослав Загорский, она была бы другой и поступала иначе? Или дело не в этом? Ведь на свете немало женщин, которым не повезло в личной жизни, но они остаются людьми, не бросают детей и родителей, не ставят собственные эгоистические интересы превыше всего.

Мне не хотелось ни думать о ней, ни говорить. У Влады теперь другая мать, приятная, светлая женщина, добрая и радушная. А я взрослая, я справлюсь.

– Прости… – Мирослав накрыл мою ладонь своей. – Прости меня, Мира. За то, что ничего не знал. За то, что меня не было рядом, когда тебе пришлось тяжело. За то, что усомнился в тебе. Простишь?

Глава 27

Мира

Глазам стало горячо. Такие слова… Не думала, что когда-нибудь их услышу.

Мирослав просил прощения, хотя я сама пять лет назад разорвала наши с ним отношения. Глупая девчонка, максималистка… В то время, когда он был нужен мне как никто, я заставила себя уйти. Выдержала его непонимающий взгляд, когда сердце рвалось от боли и тянулось обратно к нему. Знала, что этим причиняю боль и ему тоже.

Наша пара привлекала много внимания. Сначала одноклассники, затем однокурсники – мои и его. Знакомые, соседи. Некоторые откровенно завидовали мне. А еще не упускали случая напомнить о том, что я по сравнению с Загорским сущая голодранка. Из обычной семьи, без отца, без матери. Еще и в университет не поступила, слишком уж мало там было бюджетных мест.

Я отвечала остро и резко, но порой, когда злые языки в очередной раз напоминали мне о разнице в нашем с Миром положении, меня одолевали сомнения. И все же я неизменно напоминала себе о том, что мы любим друг друга. Что наши чувства зародились еще в детстве. Что мы вместе, и это главное. Вот только я не знала о том, что думает отец моего парня обо мне и наших отношениях. Просто боялась спрашивать. К тому же о свадьбе мы говорили еще не совсем всерьез, а так, с замахом на будущее.

– Ты меня тоже прости… – сморгнув набежавшие слезы, откликнулась я. – За то, что ушла тогда. За то, что ничего даже не объяснила… Я действительно не хотела, чтобы моя мать узнала о тебе. Она и без того-то постоянно заводила разговоры в духе «Вот бы выдать тебя за богатого, мы бы тогда все наши проблемы одним махом решили»…

Я поморщилась, вспоминая эти ее слова. Для моей матери я была не дочерью, не родным человеком. Просто капиталом, который можно выгодно вложить и получить с этого прибыль.

– Красивая деваха выросла, в меня, – первым делом заявила она, едва переступив порог бабушкиной квартиры. – А тут, я гляжу, ничего не меняется. Даже вещи мои донашиваешь… – прищурив глаза, добавила совершенно чужая мне женщина в вульгарном красном платье, которое скорее подошло бы в качестве наряда для посещения ночного клуба.

Я вспыхнула. Халат, что был на мне, я нашла в старых вещах, которые тогда как раз недавно разбирала. Бабушка даже не сказала, чьим он был раньше!

– Не надо. Забудь об этом… – Мирослав притянул меня ближе, усаживая к себе на колени. – Главное, что сейчас ты здесь… Ты со мной…

Тепло. Покой. Защищенность. Вот что я сейчас ощущала в его объятиях. Но я также знала, что в любой