Охотник вздохнул и посмотрел на часы.

– Сейчас уже поздно. Давай поговорим об этом завтра, хорошо?

Очевидно, он рассчитывал на то, что на следующий день я передумаю, но я не передумала и утром напомнила ему о его словах.

– Ты обещал научить меня стрелять, – объявила я.

– Я тебе ничего не обещал, – проворчал Охотник. – Я обещал только поговорить об этом.

– Считай, что мы уже поговорили. Я понимаю, что за короткий срок я мало чему научусь, но если я хоть что-то буду уметь, это прибавит мне спокойствия. И вообще, надо же когда-то начинать.

Охотник вздохнул.

– Что, уже жалеешь, что вызвался меня охранять? – поинтересовалась я.

– Ни о чем я не жалею, – чуть поспешнее, чем следовало бы, ответил он. – Ладно, я попробую устроить в пристройке тир, и посмотрим, чему ты сможешь научиться.

И после завтрака мы отправились в пристройку, где Охотник вручил мне пистолет. Я с опаской взялась за холодную тяжелую рукоять.

– Первое: когда ты берешь оружие, никогда не думай, что это гадость, – заметил Охотник. – Оно почувствует твое отношение, и ничего хорошего из этого не выйдет.

– Это мистика, а мне бы ближе к реальности, – фыркнула я. В следующее мгновение пистолет каким-то непостижимым образом выпал из моей руки и пребольно ударил меня по ноге. Решив его поднять, я вдобавок стукнулась головой. Охотник, наблюдая это, только головой покачал.

Однако через пару часов объяснений и тренировок я таки научилась разбирать, где предохранитель, где спусковой крючок, как заряжать оружие и как его держать, чтобы ненароком не ранить себя или кого-нибудь из своих.

– Таня, как ты его держишь? Это тебе что, иголка? Свободнее руку… я сказал, свободнее… Не надо так стискивать рукоять.

– А когда мы будем стрелять? – спросила я. – Я имею в виду, по-настоящему?

Охотник пристально посмотрел на меня, понял, что нам не миновать и стрельбы, и вздохнул.

Повинуясь его указаниям, я встала у барьера, зажмурила один глаз (хотя Охотник категорически не рекомендовал этого делать) и, вздрагивая от грохота выстрелов, разрядила всю обойму в цель. Две пули легли рядом с внешним кругом, но в общем и целом мишень осталась нетронутой.

– Снайперша! – просипел Серега, который тоже явился поглазеть на мой позор.

Я отправила в стену еще два десятка пуль. Мишень стояла ровная, чистенькая и словно глумилась надо мной всеми своими кругами.

– В тебе пропадает талант великого стрелка, – пыхтел злопамятный Серега, сбивая меня еще больше. – Сразу же видно!

– Это называется зарыть свой талант, – заметил кто-то из его приятелей. – Зарыл и забыл навсегда.

Охотник неодобрительно покосился на них и куда-то удалился. Вернулся он с фотороботом Ангела Смерти, который приклеил поверх мишени, на самый центр.

– Продолжай, – велел мне мой наставник. – Только теперь представь, что от этого зависит твоя жизнь.

Я почувствовала, как холодок пробежал у меня по спине. Мишень маячила где-то впереди, удручающе недосягаемая, как локоть, который, как известно, не укусишь. Вроде он близко, а в то же время – поди ж ты.

Я перехватила пистолет поудобнее и стала стрелять.

Раз. Два. Три. Бах. Бах. Бах.

Потом мне в глаза стал затекать пот, и я остановилась. Но еще до этого я увидела, что попала в самый центр мишени – прямо в лоб фотороботу.

Приятель Сереги уважительно присвистнул и покрутил головой.

– Молодец, – сказал Охотник серьезно. – Очень хорошо.

– Да брось ты, – фыркнул Серега. – Это же тир, стоячая мишень. А в жизни он будет двигаться, прятаться, и хрен два ты его достанешь. Он прикончит тебя еще до того, как ты вообще вытащишь оружие.

– Какой ты оптимист! – хмыкнула я. – Давай я лучше буду думать, что он прикончит тебя, хорошо?

…Когда я выходила из нашего импровизированного тира, ноги у меня подкашивались, и вообще меня не покидало ощущение, что я не стояла на месте, а бежала какую-то очень длинную и трудную дистанцию. Поэтому за труды я вознаградила себя капелькой кюрасо и мороженым, после чего залезла в Интернет и стала изучать модные журналы начала прошлого века.

Когда мне это надоело, я переставила куклы, подумала и стала переставлять горшки с цветами. За этим занятием меня и застал Охотник.

– Что-нибудь произошло? – нервно спросила я.

– Конечно, – без тени улыбки ответил он, и я приготовилась к худшему. – Пора обедать.

Я швырнула в него маленькой подушечкой, лежавшей на диване, и гордо промаршировала к выходу.

День прошел без всяких происшествий, и к вечеру я стала себя чувствовать значительно увереннее. Пятнадцать человек охраны, и это не считая людей, что прежде обретались в доме, как-никак обнадеживали. Охотник почти неотлучно находился при мне, и я прекрасно видела, что он не расстается с пистолетом, чья рубчатая рукоятка выглядывала из кобуры под мышкой. В конце концов я пришла к выводу, что если человек, именующий себя Ангелом Смерти, попробует сунуться сюда, то ему придется несладко.

Сумерки накрыли рябины в саду. Было уже около десяти, но спать мне не хотелось. Я вернулась в гостиную шарлахового цвета и вновь стала смотреть «Остров сокровищ». В дверях тотчас выросла тень моего ангела-хранителя: он вернулся с обхода.

– Все в порядке? – спросила я у него.

– Похоже на то.

Фортуна в дверь стучит, а вас

Дома нет!

Трехмерный великолепный звук заполнял всю гостиную, создавая поразительное ощущение присутствия. Неудивительно поэтому, что я ничего не услышала. А когда услышала, было уже слишком поздно.

Сначала я отметила только, что пол заходил ходуном у меня под ногами. Подвески тяжелой люстры жалобно задребезжали, и почти одновременно до меня донесся оглушительный грохот взрыва.

Не успела я опомниться, как Охотник смел меня с кресла на пол. Второй взрыв сотряс дом от фундамента до крыши.

– Гранатометы! – крикнул Охотник. – Вот…!

С потолка мне на голову сыпалась штукатурка, я отплевывалась и отряхивала с себя белую пыль. Изображение на огромном, метра полтора по диагонали, экране сменил «снег». Веселые пираты перестали петь свои песни, и я различила где-то совсем близко сухое потрескивание автоматов. Все это до жути напоминало штампованные боевики, которые я видела миллион раз, только сейчас я почему-то оказалась по ту сторону экрана.

– Голову береги! – заорал Охотник.

Я поступила, как он велел, с тоской подумав, что если потолок обрушится на меня, то вряд ли я смогу последовать совету моего телохранителя. Пол сотрясался, люстра дребезжала, в доме хлопали двери и звучал нестройный мат вперемешку с одиночными выстрелами и короткими очередями. Я видела, как вбежали двое охранников и тотчас повалились на ковер с недоуменными лицами. Оконная рама зияла пустотой, хваленого пуленепробиваемого стекла больше не было, и в пустоту эту то и дело влетали пули. Замерев за диваном, мы с Охотником напряженно ловили доносящиеся до нас звуки. Люстра качнулась в последний раз и потухла. Мы остались в полной темноте, лишь изредка разрываемой вспышками выстрелов из сада.