class="p1">И отчего-то внутри поселилась гадкая уверенность, что никуда она не пропала. И снять ее голыми руками не получится…

Второго пленника ожидала та же участь — только вряд ли он понимал, что вообще происходит. Даже глаза не открыл, только простонал что-то еле слышно, когда цепочка сдавила шею. Но более — ничего.

— Готово, леди, — градоправитель коротко кивнул головой, завершая странную процедуру, — теперь они в полном вашем распоряжении.

— Благодарю, — я отзеркалила его кивок, чувствуя себя не в своей тарелке. Ощущение подставы росло с каждой секундой, а свой поступок уже не казался таким уж правильным и разумным. Еще и странное поведение этого старика, который снова рассматривал меня, как диковинную вещицу…

— Тогда предлагаю решить вопрос оплаты.

В груди похолодело в очередной раз. Нет, я слышала слово «цена» в процессе нашего разговора, вот только меня немного отвлек статус рабовладельца в моем лице. А теперь… теперь я судорожно пыталась сообразить, где взять деньги. И какие деньги? Чем они тут расплачиваются? Золотом, серебром, бивнями мамонта или, может, бумажками с портретом самого градоправителя, которые рисуют день и ночь верные подданные? Вряд ли у них есть печатные станки. Хотя, такой мелочи я уже точно не удивлюсь…

— Сколько?

Коротко и четко. Еще и нахмурилась в придачу. Нет, не нарочно, просто настроение снова скатилось ниже некуда. Сейчас вот окажется, что денег у меня нет, и тогда точно прогонят с позором. А то еще и плетей всыпят, чтобы честной народ не баламутила и дурью больше не маялась…

Но ведь это же, бляха-муха, мой сон!

Мысль была не нова, но прозвучала уже без прежнего задора и надежды. Попытка представить, что карманы набиты золотыми кругляшами закончилась сдавленным урчанием в желудке. Сделав еще одну, представив рубины и изумруды россыпью в горсти, почувствовала только изжогу напополам с отчаянием.

Ноль.

Зеро.

Подсознание издевалось надо мной, как хотело.

Тем временем, градоправитель почему-то не спешил озвучивать сумму. Коротко глянув на него, заметила, что старик снова что-то шепчет на ухо мужчине. Вот же конспираторы чертовы! Кто бы им намекнул, что это как минимум неприлично!

Но «беседа» длилась совсем недолго.

— Не хочу оскорбить вас сухими и черствыми цифрами. Пусть леди сама решит, сколько готова отдать за этих презренных.

О как!

Я в очередной раз удивилась так, что не сразу нашлась с ответом. Интересно, если я им перо из шляпы подарю в качестве оплаты, удовлетворятся? Стало смешно. Потом — не очень. Шутки шутками, а такая фраза обязывает едва ли не сильнее, чем конкретный договор купли-продажи. Дела…

Молчала я больше минуты точно. Толпа тихо перешептывалась, охранники стояли статуями, старик все так же смотрел на меня, не моргая, а градоправитель… он не выказывал ни толики нетерпения, с умиротворенным выражением лица рассматривая облака, плывущие по небу. Несмотря на довольно прохладный ветер, день выдался солнечным и почти теплым.

А я, перебрав в уме не менее десятка вариантов, вдруг вспомнила об одной вещице, которая тянула на более-менее достойную «отдачу».

Наклонившись, я принялась расшнуровывать сапог. Правый.

И тут же поняла, что спокойствие вокруг резко закончилось. Бросив мельком взгляд по сторонам, насколько позволяла поза, убедилась в том, что теперь все внимание окружающих приковано ко мне. Даже невозмутимая охрана бесстыдно пялилась на мои ноги, отслеживая каждое движение…

Тьфу, долбаное средневековье! Голых ног не видели, что ли, никогда? И баб, походу, голых тоже никогда не видели!

Я возмущенно засопела, продолжая терзать шнуровку. Нет, понятно, что все всё видели. Однако прилюдное обнажение на площади явно для всех оказалось в новинку. И ведь обнажения то не было никакого. Под сапогом — штаны и носки, чего тут интересного то? Разве что носки любимые, в оранжевых огурцах…

Впрочем, даже их демонстрировать необходимости сейчас не было. Приподняв нижний край штанины, я обнаружила искомое, выдохнув с облегчением. До последнего боялась, что во сне он исчезнет.

Еще пара секунд и замочек поддается, а я бодро поправляю одежду и зашнуровываю сапог обратно. Одновременно делая заметку в уме на будущее — замки все же удобнее. Намного.

— Увы, денег у меня нет, — пожала я плечами, стараясь, чтобы слова не прозвучали оправданием, — но, надеюсь, что эта вещица вас порадует не меньше.

Я раскрыла ладонь, демонстрируя серебряный браслет. Не слишком толстый, но плетение цепочки было сложным, не стыдно показать. Однако, в свое время, привлекло меня не это. Подвески, ровно девять штук маленьких дополнений дополняли это украшение, которое я уже года три как носила на щиколотке, не снимая даже на тренировках. Маленький волк, два колокольчика, ключик обычный, сердечко, дельфин, глаз, два шарика — они переливались на солнце, завораживая миниатюрностью и мастерством ювелира. В большую часть подвесок были вставлены камушки — разноцветны, полудрагоценные, но они отлично дополняли их. Вряд ли здесь делали подобное.

Я оказалась права.

Градоправитель рассматривал браслет с видимым интересом. А приглушенный восхищенный женский вздох, прозвучавший откуда то из-за его спины, наглядно продемонстрировал реакцию женской половины присутствующих.

— Леди уверена? — Недоверчиво поднял на меня градоправитель. — Этой вещицей можно оплатить десяток самых выносливых и сильных рабов на любой ярмарке.

Надо же, как дешево можно оценить человеческую жизнь… Хотя, чему я удивляюсь — эти жизни без меня давно бы уже забрали, на потеху жестокой толпе.

Нет, мне было не жалко браслета.

— Уверена, — коротко бросила я, а затем спохватилась, — однако, не откажусь от телеги с лошадью на сдачу. Тащить их на себе не смогу.

— Пригоните телегу, — приказал градоправитель, продолжая смотреть на меня. А затем все-таки протянул ладонь, на которую я небрежно сгрузила украшение. Все еще, видимо, сомневаясь, что я готова расстаться с такой красотой из-за двух полуживых преступников.

— Надеюсь, что леди осталась довольна нашим приемом?

— Да, благодарю, — странный вопрос, но невежливой быть не хотелось, — не подскажете напоследок, где тут гостиница или постоялый двор? Мне и… моим рабам нужен отдых.

И снова заминка.

Похоже, что о горячей ванне и постели можно и не мечтать.

— Прошу прощения, но на постоялом дворе вас не примут. Точнее — их не примут, — градоправитель красноречиво кивнул на парня без сознания, которого как раз небрежно кинули на доски телеги, — несмотря на то, что они теперь ваши рабы, они остаются преступниками. Не один приличный хозяин не потерпит их в своем доме. И неприличный тоже не потерпит. Хорошо, если не прирежет во сне.

— Ясно, — вздохнула я, устав удивляться. Что же они натворить умудрились, что их тут так невзлюбили, что даже денег не надо, лишь бы вон? Хотя,