Утро началось рано. Аля специально раздвинула шторы, и первый солнечный луч бил ей в глаза так, что спать не было никакой возможности.

Тело Лилиан Иртон сопротивлялось, протестовало и скулило измученными мышцами, но Аля была неумолима.

Подъем, тушка!

Не нравится?

Твои трудности. А я вот буду действовать.

Приседания. Отжимания. Пресс. Прыжки. Наклоны.

Аля занималась спортом с детства и отлично знала, что ей нужно. Да, пока нагрузка небольшая, но ее достаточно. Все равно еда ограничена, и она на ногах целый день.

В гардеробе было выбрано первое попавшееся платье. Аля отметила, что надо поручить Марте сшить пару тряпочек попроще. Вообще, она бы обошлась одной нательной рубашкой – тот же сарафан до щиколоток из XXI века, но народ не поймет. А вот нижние юбки – это явное излишество.

И панталоны – тоже. Заодно трусы надо поручить сшить. Вроде как не теорема Пифагора, справятся. Хм… теорема Иртон?

Забавно.

И вовсе это не плагиат. Это в том мире был бы плагиат, а здесь – просветительская деятельность. Надо только решить сначала, что можно поиметь от этой теоремы. Не просто же так ее провозглашать на площади. Не поймут. Аля и сама не поняла бы. Но из психушки точно бы вызвала.

Эх-х-х-х…

Вот беда жителя двадцатого – двадцать первого веков. Громадный багаж знаний, не применимых в экстремальной ситуации.

Марта появилась, когда Аля кое-как натянула платье и теперь ругалась на идиотов, поместивших шнуровку сзади.

– Лилюшка! Как спалось, деточка?

– Отлично, нянюшка. Помоги мне, пожалуйста…

Со внесенными усовершенствованиями платье было уже не таким «капустным». Так, копна сена, не больше. Хотя на Лилиан что ни напяль – взвоешь. Ну как можно было так отожраться?!

– Деточка, что ж ты сама, да я бы…

Аля почти не слушала причитаний няни, что не подобает и вообще и она бы дитятку руку самому поднять не дала…

Вот еще не хватало! Скоро так и на горшок сажать будут.

– Няня, Этор ушел?

– Да, вместе с женой. Только засветлелось, они сразу…

Аля недобро ухмыльнулась.

– Лошадь им не дали?

– Так парни, что из деревни приехали, специально проводили его, еще и пинка отвесили на прощанье…

– Надеюсь, и не одного.

– Лилюшка!

– Няня, заслужил. И хватит об этом. Иртон-кастл надо отмывать.

– Лилюшка?

– А что? Бардак, сама видишь. Грязи по колено, свинства – по уши! Так что у нас впереди тяжелое время. Дней десять точно. Пошли?

– Лилюшка, а завтрак?

– А что, у нас кухарка не уволилась?

– Уволилась. Но ты же можешь приказать…

– Вот еще не хватало. Эмма не появилась еще? Сейчас отправлю за ней карету.

– Лилюшка! За крестьянкой?!

– И что?!

– Ладно бы еще за докторусом…

– Эмма умнее. Надеюсь, она уже нашла, кого я просила.

А просила Аля вчера десятка два женщин для тяжелой работы – выскребания свинарника. Ремонтировать Иртон пока денег не было. Но ежели отмыть…

– У нас кто-нибудь готовить умеет?

Аля и сама могла, но технология работы с дровяной плитой ее вырубала. Вот еще не хватало – печку топить! Да и неуместно графине-то… не поймут.

– Да, почитай, все…

– Отлично. Тогда пусть одна из девчушек становится к плите и готовит. В больших количествах.

– А…

– Изысканных завтраков из восьми блюд не надо. Большой котел каши. С мясом. Хлеба. И сыра. Ясно?

– Лилечка, а…

– А я тоже кашу поем. Не подохну. Нянюшка, сделай как я прошу, пожалуйста. И чтобы все слуги, кто остался, ждали меня сейчас внизу, на кухне.

Марта кивнула и вымелась из комнаты.

Аля выдохнула. Еще раз подошла к шкафу, открыла зеркало, вгляделась в металлическую пластину.

– Что, Лилиан Иртон? Мы хоть и не местные, но порядок навести можем. Наверное. Страшно? А ты стисни зубы – и держись. Держись, малышка, «на свете два раза не умирать. Ничто нас в жизни не может вышибить из седла», так?

Отражение мрачно подрагивало всеми подбородками. Ему определенно это не нравилось.

Аля звонко расхохоталась. Два раза не умирать? Один раз уже. А второй… я, часом, не бессмертная? И надо привыкать. Не Аля. Лиля. Лилиан.

Графиня Иртон.

А кому что не нравится – шваброй поперек хребта!

И вниз спустилась веселая, уверенная в себе женщина. Не слишком опытная девушка осталась в прошлом. Слуги встретили ее обреченными взглядами. Нанятые вчера парни – наоборот. Им понравилось происходящее. Особенно разборки с негодяем-управляющим.

Лилиан ухмыльнулась.

То ли еще будет…

– Сегодня мы убираем замок, – коротко провозгласила она. Конюхам еще один день на конюшни. Лошади в безобразном состоянии, кареты тоже. Если такое повторится – все плетей на соломе отхватите. Ясно? Тогда пошли вон! Завтрак будет позднее. Когда докажете, что не только жрать годны.

Один из конюхов раскрыл рот, но Лилиан шарахнула кулаком по столу.

Стол жалобно пискнул. Иногда большая масса может и пригодиться.

– Молчать! Выполнять! Налево, кругом, шагом марш!!!

Конюхи молча повиновались. Аля вздохнула, подумала, что слова – волшебные, обернулась – и едва не наткнулась всем туловищем на сына Эммы. Парень молчал. Но лицо у него было таким выразительным – только вякни против приказа. В бараний рог сверну!

Женщина вздохнула про себя.

Диагноз ясен. Проповедницы из меня не выйдет.

Но с такими аргументами за плечом… Эх, дружина нужна! Своя, личная. А не десяток баранов. Это Средние века, детка. И слушать тебя будут только при наличии огневой поддержки. Или если смогут поиметь с тебя выгоду. Как это ни печально.

Лилиан выдохнула и повернулась к горничным.

– Так, девочки. Ручки показали?

Горничные похлопали глазками, но руки для осмотра предъявили.

Ручки были в полном порядке. То бишь ни одной трудовой мозоли. И это почему-то разозлило женщину.

Их взяли для наведения порядка. Как мило! То есть, в современных терминах, девчонки живут на всем готовом, пьют-едят за ее счет и ни фига не делают?

Аля хорошо помнила, сколько им приходилось прилагать усилий, чтобы наводить порядок в медкабинетах. Руки и у нее, и у мамы были красные, суставы опухали, кожа шелушилась и шершавилась… А тут?