Анна кивнула:

– Гардвейг, если что, не пощадит.

– Вот об этом и думай.

Шут похлопал ее по щечке.

– А теперь ложись спать. Утро вечера умнее.

Анна кивнула. Потянула за шнуровку корсажа. И даже не заметила, в какой момент страшный человек пропал из ее спальни.

Пропал – и пропал.

Лонс тоже сбежал. Так что теперь надо быть очень осторожной. Очень…

Вот бы этот Рик на ней и правда женился…

Крепкое вино делало свое дело. Анна быстро заснула.

И ей снились балы, драгоценности и сонм кавалеров, кружащих вокруг нее. И у каждого было или лицо Лонса, или лицо королевского шута.

Лиля (она все чаще думала о себе как о Лилиан, и это не вызывало внутреннего отторжения) с удовольствием оглядывала гостиную.

Неделя. Всего неделя, а какой результат!

В доме не осталось ни одной розовой тряпки. Вообще. Ну, не считая платьев Лилиан. Вся обивка была безжалостно (ладно, осторожно и бережно) содрана со стен, и часть ее, причем очень незначительная, пошла в качестве оплаты за работу. Лиля вообще отдала бы все – розовый цвет ее просто бесил. Девушка уже начинала сочувствовать испанским быкам. Но Эмма мягко и решительно заметила:

– Графиня, так ведь деньги ж огромные плачены!

Насколько огромные, Лиля не знала. Но все-таки додумалась уточнить, где у нас (уже у нас, вживаться-то надо!) делают подобную ткань. Осторожно, недомолвками, намеками… хотя Эмме намекать долго не приходилось. Ох, не простым человеком была вдова Матти. Оказалось, что шелк (Лиля была в шоке – это – шелк?!) делают только в Эльване. И то – только на границе с Варийским Ханганатом. Видимо, отец расстарался. Прислал для доченьки. Владелец верфей все-таки человек богатый, да и редкости может себе позволить. После этого Лиля недрогнувшей рукой выделила три квадратных метра – на три платка самым усердно работающим женщинам. А всем остальным раздала медную мелочь. Оказалось, этого от нее тоже не ждали. Эмма смотрела очень укоризненно. Мол, лучше бы продуктами или еще чем…

Но дело было сделано.

Что приятно – под дурацкой обивкой оказались темные дубовые панели. Да, чуть мрачновато, но Лиля все равно распорядилась как следует отскрести их от пыли и натереть воском. Отполированные, они выглядели намного лучше. А под толстым слоем соломы и грязи на полу – старинные каменные плиты. Кажется, даже мраморные. Которые тоже стоило отчистить, чтобы они показали свою красоту. Да, мрачновато. Но все лучше, чем дикая розовая капуста.

Что-то у нее не получалось. Что-то шло не так. Но лиха беда начало.

Лучший способ похудеть – диета и упражнения.

Диету Лиля себе обеспечила.

Упражнения?

Уборка тоже очень подходит.

Отмывалось все, на что падал Лилин взгляд, а она носилась по всему замку. Бальный зал? Открыть, проветрить, вымести пыль, выкинуть дохлых мышей. Гостевые комнаты? Пока закрыть. Пыль вымести, а так – черт с ними. Пусть стоят запертыми. Не нужно нам гостей.

Малый зал? Игровая? Дамская комната?

Ободрать все розовое и все тряпки. К черту!!! Кто такой черт?! Разновидность паука. Осторожнее, болваны, порвете – головы поотрываю, не отдирайте, а осторожно вынимайте гвоздики… И мыть, мыть, мыть!!!

Вымывалось все. Даже «туалет».

Кроме того, Аля распорядилась поставить на заднем дворе стандартный армейский туалет типа сортир с буквами «М» и «Ж» – на три очка каждый. И заявила, что любой, кто справит нужду в доме, а не там, будет выдран как сидорова коза.

Подтвердить это ей пришлось в тот же день, когда она застала Питера на месте преступления. Грубо говоря, слуга просто мочился на стену.

Дубовую, кстати говоря! С резными панелями.

Женщина не стала поднимать шум. Или ломать парню кайф. Зачем? Она тихонько отошла за угол… ну почти тихо, не с ее весом пока порхать пушинкой, и отправилась к ребятам из охраны.

Стражники вернулись в замок и были весьма этим довольны. Так что когда Лилиан кивнула на Питера и назначила десять плетей, спорить никто не стал. Хотя она потихоньку попросила бить так, чтобы не просекать кожу.

Не из милосердия. Просто лечить придурка ей не хотелось. И так пришлось еще пару раз съездить в деревню к ребенку. Но малыш поправлялся нормально, заражения не было, а его мать смотрела на Лилю как на икону…

И… Лиля не хотела идти на конюшню, наблюдать за наказанием… но пришлось. Все должны были знать, что баба сказала – баба сделала. И никак иначе.

Ей требовалось безоговорочное послушание. Пока его обеспечивали титул, плюс ее звание замужней женщины, ну и призрак графа на горизонте. Ребята с топорами и убедительными мышцами. Из прежней стражи Лиля нашла только двух человек, остальные плюнули и просто откочевали отсюда по принципу «воина меч прокормит, а воин прокормит семью». Они вовсю муштровали новобранцев, когда выпадало свободное время, но и они, и Лиля отлично понимали: это капля в море. Только вот пренебрегать даже капелькой она не могла. Просто не могла.

– Госпожа графиня…

– Эмма?

Лиля повернулась и улыбнулась женщине. Вот уж без кого она бы в жизни не управилась. Насидевшись в деревне, Эмма с огромным удовольствием отряхнула навоз с юбок и взялась за дело. Она строила, командовала, ругалась, скандалила… Лиля могла бы и сама.

Но зачем?

Правильно – не организовать все самой. Правильно найти того, кто сделает это за тебя.

Эмме все это было в удовольствие. А Лиля еще и писала. Да, она контролировала работу, да, она ругалась, но по большей части сидела в библиотеке и писала, разбрызгивая дурацкие грязные чернила гусиным пером. Все, что помнила из медицины. Потому что знания, если их не использовать, не повторять, они отмирают. Увы… Два дня. На третий она поговорила-таки с кузнецом. Симпатичный детина формата «шкаф ативернский» понял все с полуслова.

И после пяти минут рисования на земле даже согласился выковать ей несколько перьев. Если получится. Мол, попробую, госпожа графиня, только не велите казнить, ежели что не так. Уж больно работа тонкая, не по моим рукам. Аля подумала и кивнула. Попробуйте. Если нет – вы все равно нужны. Я просто найду того, кто справится.

А почему нет?

Металлическим пером писать удобнее. Спросом оно пользоваться будет. Еще надо бы чернильницу-непроливайку. Не идеально, но в дороге, для купцов, моряков…

Кузнец идею понял и обещал попробовать сделать. Как только с перьями закончит, и тоже в большом объеме. Это-то ему было по плечу.

Зачем?

Ну… надо же на что-то поднимать хозяйство. А гусиные перья хоть и выглядят красиво, но писать ими озвереешь. Вот как бы еще извернуться и патент обеспечить…

– Госпожа графиня, прибыл пастор Воплер.