сэр Джон не дерзал, а потому оставил оба открытия на волю случая. Когда же незнакомка засобиралась восвояси, он с галантным поклоном протянул ей букет цветов из оранжереи.

– От имени сэра Джона и в благодарность за лестное мнение о нем позвольте вручить вам эти цветы. Как человек, хорошо знающий сэра Джона, уверяю вас, что он не вполне заслуживает ваших похвал.

Мисс Мьюр на мгновение посмотрела на сэра Джона, но, быстро опустив ресницы, зарделась и проговорила, запинаясь:

– Простите меня… я не знала… вы слишком добры, сэр Джон.

Он рассмеялся, как мальчишка, и спросил, хитро улыбаясь:

– Почему вы величаете меня сэром Джоном? А может, я его садовник или дворецкий – откуда вам знать?

– Раньше я никогда вас не видела, а что до моих похвал – назвать их не вполне заслуженными мог только сам сэр Джон, – пролепетала мисс Мьюр, все еще не имея сил справиться со смущением.

– Ну что ж, выбросим этот эпизод из памяти, а в следующий раз, когда вы здесь окажетесь, мы будем представлены друг другу по всем правилам этикета. Белла всегда приводит в Холл своих подружек – знает, что я благоволю молодежи.

– Я вовсе не подружка мисс Ковентри. Я – ее гувернантка.

С этими словами мисс Мьюр сделала книксен. И тотчас неуловимая перемена произошла в сэре Джоне, точнее, в его манере обращения с незнакомкой. Немногие заметили бы эту перемену, однако она не укрылась от чуткой мисс Мьюр. Глубоко задетая, мисс Мьюр закусила губу, но уже через миг с удивительным для девушки ее положения достоинством, оттененным почтительностью, приняла букет (сэр Джон все еще протягивал его), поклонилась, отвечая на поклон, и поспешила прочь, оставив пожилого джентльмена недоумевать, где это миссис Ковентри сыскала такую привлекательную юную гувернантку.

«Начало положено, притом очень удачное», – подумала мисс Мьюр, приблизившись к дому.

По зеленой лужайке, огороженной заборчиком, гулял великолепный жеребец; заслышав шаги, он вскинул голову и взглянул на мисс Мьюр, словно ожидая приветствия. Повинуясь импульсу, мисс Мьюр сорвала пучок клевера и, скользнув за пределы ограды, протянула гордому животному. Очевидно, что конь не ожидал такого поступка от дамы, потому что встал на дыбы, словно желая прогнать незнакомку.

– Понимаю, – смеясь, произнесла мисс Мьюр. – Я тебе не хозяйка, вот ты и бунтуешь. Ничего, я тебя укрощю, прекрасный дикарь.

Мисс Мьюр уселась на траву, стала мурлыкать песенку и срывать маргаритки, словно не замечая, как совсем рядом с нею фыркает и приплясывает разыгравшийся жеребец. Тот подбирался все ближе, тянул ноздрями, косил удивленным глазом, но девушка продолжила невозмутимо петь и плести венок. Жеребец был избалован вниманием, наконец он приблизился настолько, что мог уже обнюхать маленькую ножку и пожевать край подола. Тогда мисс Мьюр снова предложила ему клевер, сопроводив угощение ласковыми, успокаивающими словами. Жеребец в итоге снизошел до мисс Мьюр, и она погладила его лоснящуюся шею и выхоленную гриву.

Картина была прелестная: хрупкая женская фигурка – и горячий конь, склонивший к тонкой ручке свою гордую голову. Эдвард Ковентри понял, что не может и дальше оставаться сторонним наблюдателем. Он перемахнул через изгородь, шагнул к мисс Мьюр, лицом и голосом выражая восхищение пополам с изумлением, выпалил:

– Доброе утро, мисс Мьюр. Если бы я собственными глазами не видел вашего уменья обращаться с лошадьми и вашей храбрости, я бы тревожился за вашу безопасность, ибо Гектор необуздан и своенравен – на его счету не один покалеченный грум.

– Доброе утро, мистер Ковентри. Прошу вас, не наговаривайте на это благородное создание, которое полностью оправдало мое к нему доверие. Ваши грумы просто не знали, как завоевать его сердце и усмирить нрав, не прибегая к грубой силе.

Говоря так, мисс Мьюр поднялась с земли. Теперь она стояла, одной рукой поглаживая шею Гектора, а другой придерживая подол юбки, в котором была собранна свежая травка, чтобы коню было удобнее есть.

– Определенно, вам известен некий секрет; теперь Гектор – ваш данник, а ведь до сего дня он признавал только своего хозяина, но никак не хозяйских друзей. Не желаете ли угостить Гектора хлебцем? Я всегда ношу ему хлеб по утрам, еще до завтрака – так у нас с ним заведено.

– То есть вы не ревнуете?

Мисс Мьюр подняла на Эдварда ясный и лучистый взор, и молодому человеку осталось только подивиться, как он вчера не заметил, до чего хороши глаза гувернантки.

– Ничуть. Ласкайте Гектора сколько вам угодно, ему это только на пользу. Он ведь одиночка – даже своих сородичей презирает, живет особняком. Совсем как его хозяин.

Последнее замечание словно не предназначалось для ушей мисс Мьюр.

– Особняком, мистер Ковентри? В такой-то любящей семье?

Лучистые глаза одарили одним-единственным сочувственным взглядом.

– С моей стороны и впрямь нехорошо так говорить. Беру свои слова обратно – ради Беллы. Просто младший сын всегда сам прокладывает себе дорогу в жизни, а мне такая возможность пока не представилась.

– Младший сын! Я думала… ах, простите…

И мисс Мьюр умолкла, вспомнив, что не имеет права на расспросы.

Эдвард улыбнулся и отвечал напрямую:

– Не смущайтесь меня. Вы, должно быть, решили, что я – наследник. За кого же тогда вы приняли вчера моего брата?

– Я подумала, это ваш гость, которого влечет в дом красота мисс Бьюфорт. Имени я не расслышала, а рассматривать этого джентльмена не посмела. Мое внимание было сосредоточено на вашей матушке, на вашей прелестной сестрице и на…

Здесь мисс Мьюр запнулась, но застенчивый взгляд, которым она одарила молодого человека, завершил фразу лучше, чем любые слова. Эдвард и в двадцать один год оставался пылким юношей, его смуглые щеки покраснели от смущения, оттого что он успел поймать взгляд мисс Мьюр, перед тем как девушка быстро опустила глаза.

– О да, Белла – замечательная девочка, ее нельзя не любить. Впрочем, вам придется с ней нелегко, потому что хоть она мила, но воспитание хромает. Мы ее упустили. Белла, видите ли, очень привязана к матушке, а та нездорова – вот мы и тянули с занятиями. Однако дальше оттягивать нельзя – будущей зимой мы начнем вывозить Беллу, а с ней еще работы непочатый край, не готова она к выходу в свет, – выпалил Эдвард, радуясь, что нашел безопасную тему для беседы.

– Я приложу все усилия. Кстати, мне давно пора быть с мисс Ковентри, а я вместо этого вкушаю радости деревенской жизни. Когда после долгой болезни вырвешься, наконец, из заточения, немудрено и позабыть о своих обязанностях – так прелестна летом английская деревня. Прошу, если такое со мной вновь