– Вам необходимо установить соседей Тамиры, которую вы ищете? – спросил Мисрахи.

– Да.

– Она несколько лет не проживает в своей квартире. – На сей раз Мисрахи сам дал короткий ответ: «Да». И, собственно, озвучил свои мысли о «квартирном вопросе» и пронумерованных жильцах. – Мы сделаем все, что в наших силах.

Тамира подобрала с пола железнодорожный билет, брошенный прибывшим пассажиром. Расправила его и смело направилась к платному туалету, расположенному в третьем зале Казанского вокзала. Показав билет кассирше, пошла по коридору в направлении женского зала. Та заверещала:

– Куда?! Вернись! А ну, вернись!

Тамира бессильно опустила плечи, ссутулилась и в таком положении развернулась к кассирше:

– Тебе что, жалко? Или я там гадить собралась? У меня билет, поняла?

Кассирша оставила свое место, закрыв кассу на ключ. Грубо вырвала билет из рук девушки и показала в нем время прибытия поезда Самара – Москва.

– «Девятый» пришел в 7.40. Пассажиры имели право воспользоваться туалетом бесплатно в течение часа после прибытия поезда.

– Ты прямо как диктор разговариваешь. На две ставки пыряешь?

– Пошла отсюда! – прошипела кассирша. – Думаешь, я не помню тебя? Я четыре года здесь сижу.

– Четыре года сидишь на параше, – уточнила Дикарка. – Принюхайся к себе, уродина.

– Не груби мне, шалава!

– Тебе все грубят. Чем я хуже остальных?

Тамира отпустила билет, и он упал к ее ногам.

Она вышла из туалета и прислонилась к колонне, разглядывая барельеф на стене. Ей все время казалось, что поезд и «антураж» вокруг него вылеплены из пластилина.

Кто– то тронул ее за руку.

Она повернула голову.

– Привет, – поздоровался с ней парень с восточными чертами лица. – Я видел, тебя не пустили в туалет.

– Это что, – невесело хмыкнула Дикарка. – Видел бы ты меня, если бы меня впустили.

– Ты есть, пить хочешь?

– Ну ты, блин, сказанул. Мне на горшок сходить не по карману, а ты про питье да еду!..

– Как тебя зовут?

– Завязывай с вопросами. Лучше подай десятку жертве экономического лихолетья. Мочевой пузырь сейчас лопнет. Да и себя надо в порядок привести. Вернусь – оценишь.

Парень протянул ей десятирублевку. Тамира взяла деньги, но с места не тронулась, жгла его своими черными глазами.

– Что? – спросил Али.

– Еще два рубля надо. Двенадцать рублей за вход.

Когда она прошла строгий контроль и во второй раз столкнулась с бдительной кассиршей, сердце ее застучало: «Это они». Отчего-то не успокаивал тот факт, что на подстраховке работали Ленарт и Михей. Тамира понимала, что одними вопросами о ее прошлом дело не ограничится. С ней будут работать профессионалы. На нее могут надавить так, что она не выдержит и расколется.

Она еще раз оглядела себя в зеркале: черные крашеные волосы, широкие брови, тонкий нос, чуть припухлые губы. Припухлые и оттого, что в левом уголке нижней губы был пирсинг, сверкала дешевая бижутерия, купленная в дешевой же лавке. В носу и в бровях тоже кольца и штифты. Она выглядела так, как и год назад.

Она вышла из туалета и снова встретилась с проницательным взглядом Али.

– Вижу, тебя здесь многие знают, – сказал Али, намекая на кассиршу со стажем.

– Вспоминают, – недовольным голосом ответила девушка.

«Вспоминают», – удовлетворенно покивал Али.

– Так как тебя зовут?

– Прасковья из Подмосковья. С грустью и тоскою снова одна. Ты просто так треплешься или твоему Луису Альберто невтерпеж? – спросила Тамира, выразительно глянув ниже пояса парня.

– Вообще-то я хотел развлечься.

– Если ты лохня в этом деле, хочу тебя предупредить: развлекаются в кино и на Тверской. Я и вон та сыкопляска, к примеру, которая в упор меня не замечает, развлекать не умеем. Ты скажи, чего ты хочешь, а я скажу цену. Клево, если у тебя есть машина. Не обязательно с затемненными стеклами – я стеснительность потеряла в одиннадцать лет.

– Тебе не позавидуешь, – сказал Али, а прозвучало как: «Лихо!» – Не против, если я сниму для тебя комнату в гостинице?

– Ты на сельского мента похож. Как надену портупею, так тупею. Вижу, ты не имел дел с проститутками.

– К чему ты это сказала?

– К тому, что ты не имел дел и с сутенерами. Я просто предупреждаю, что за порчу товара с тебя спросят.

– Мне показалось, что ты свободный агент, – на спортивный лад ответил Али.

– Здесь свободных агентов не бывает. Как тебя называть?

– Али.

– Веди меня, Али, в гостиницу. Здесь есть классный клоповник, я покажу. Там всегда лом народу, но, может, нам подфартит.

Она привела клиента на окраину парка, где стоял в тупике состав из пассажирских вагонов. На каждом вагоне было написано: «Гостиница». В середине состава находился вагон-ресторан.

– Там действительно кормят? – удивился Али.

– И поят, – добавила Дикарка. – Здесь есть душевые, прачечная. Баня – через дорогу раздевалка. Тебе придется немного поскучать – мне вымыться надо. Дай монету. Не бойся, я не сбегу.

Оплатив номер за две ночи, отпустив Дикарку в душевую, Али набрал на сотовом номер Садыка.

– Она со мной.

– Ты уверен, что это она?

– Да, мне кажется, это она. – Ему припомнилось безрадостное выражение Тамиры: «Меня здесь вспоминают». – Я разговаривал с местным контингентом. Одни помнят ее точно, другие вспоминают. Я разговорю ее.

– Предупреждаю тебя, Али, если с ее головы упадет хотя бы один волос, я лично перережу тебе горло. Где она?

– Принимает душ.

– Возникнут проблемы, срочно связывайся со мной. Кто твой напарник?

– Ахмед. Он мой брат. Он тоже поселится в этой гостинице.

– Тебе необязательно оправдываться перед девушкой, ты можешь назваться кастратом при гареме султана. Твоя работа – узнать, ту ли девушку мы нашли. Ты будешь задавать ей вопросы, что само по себе подозрительно. Если она надумает бежать…

– Она не сбежит.

– Хорошо. Назови мне адрес гостиницы.

Али замешкался…

Дикарка легко, на первых порах во всяком случае, справлялась со своей ролью и не считала ее трудной. Она сделала попытку соблазнить Али, зная, что он не поддастся ни на какие уговоры, чтобы не лишиться впоследствии головы. Вот и сегодня Дикарка, проснувшись рано, не было еще восьми, вышла в туалет. Коридор был пуст, из закрытых купе не доносилось ни звука, не считая храпа в первом или втором, однако Тамира была уверена, что за ней наблюдают как изнутри вагона, так и снаружи. Причем наблюдатели были из двух противоположных лагерей.