Рядом в коробках стояли бутылки и пластиковые стаканы.

— Что происходит? — спросила Яна, подходя к сцене ближе.

— Звезда моего сердца! Яночка! — раскрыл Илюшин ей свои объятия. — Я же должен был умереть от позора, как я мог так поступить с тобой? Закрыть в холодильнике и упасть замертво с сердечным приступом! Да я должен был умереть!

— Не говорите глупостей! Все хорошо! — успокоила его Яна, замечая, что Степан Сергеевич даже немного похудел и осунулся.

— А если бы ты не выбралась?! Мы бы уже не говорили с тобой! Как только подумаю об этом, так мне плохо становится!

— Что думать о том, что могло бы быть! Надо жить реалиями! Все нормально! Почему вы не в больнице? — спросила Яна.

— Чтобы Илюшин, придя в себя, встречал новогодние праздники в больнице?! Да быть такого не может! Праздник! Чего вы такие хмурые? Давайте выпьем шампанского! — Илюшин с одышкой подошел к Яне и заключил ее в объятия. — Я тебя в больнице искал, а ты тоже выписалась преждевременно, — подмигнул он ей.

Рабочие уже откупоривали бутылки и разливали шампанское по стаканам. Людской гул нарастал вместе с наступающим весельем.

— Вы мешаете нам работать! — сказал Петр.

— Какая работа первого января? Вы сумасшедшие люди! Давайте праздновать, развлекаться, ну а потом и поработаете. А то грех работать в праздники! — Илюшин двинулся танцующей походкой в сторону разлива спиртного.

— Вам же нельзя! Степан Сергеевич, поберегли бы себя! — крикнула ему вслед Яна, но он ее уже не слышал или делал вид, что не слышал.

— Горбатого могила исправит, — прокомментировал Петр.

— Сердце ведь больное, — вздохнула Яна.

А Степан Сергеевич уже танцевал и пел какую-то веселую песню. Затем и Яну с Петром увлекли в какой-то бешеный хоровод. И как ни странно, это действо увлекло, а пробегая в танце мимо фуршетных столов, они успевали пропустить по стаканчику с шампанским. Многие вошли в раж и не хотели сходить с дистанции. Яна не знала, сколько прошло времени в этом безумном веселье, но в какой-то момент она поняла, что устала, и, с трудом выбравшись из хоровода, плюхнулась в кресло, переводя дух.

— Роль у вас очень удивительная, я бы даже сказал — волшебная! Вы идете в красивом платье, расшитом стразами, и машете волшебной палочкой. От ее взмахов кругом расцветают цветы, начинают петь птицы, на небе появляется радуга и происходят разные чудеса.

Яна смотрела на говорящего эти слова мужчину с открытым ртом. Смутно он напоминал ей режиссера с грустными глазами.

— А платье у меня очень красивое? — спросила она с придыханием.

— Очень-очень красивое! Как у настоящей принцессы! — заверил ее режиссер.

— Значит, меня все же утвердили на главную роль? Я весьма удивлена!

— Я тоже удивлен! — ответил ей режиссер, чем вверг Яну в шок.

— А разве не вы утверждали? И почему вы говорите другим голосом? — спросила Яна, уже не узнавая и своего собственного.

— Очнись, говорю! — тряхнул ее кто-то. Яна открыла глаза и уставилась в бледное лицо Петра.

— Что я, заснула, что ли? Еще сон такой снился… — тряхнула она головой, стряхивая наваждение.

— Да тут все заснули, и я в том числе. Голова идет кругом с этими праздниками, не поймешь, где день, где ночь… Да еще это шампанское, льющееся рекой… Нервы…

— Господи! Труп! — схватила его за руку Яна и нервно огляделась по сторонам.

В зрительном зале еще кое-где отдыхали люди, но народа было уже значительно меньше.

— Точно! Я ведь тоже проснулся с этой мыслью, причем так резко проснулся, словно меня по голове чем-то стукнули, — ответил Петр.

Яна задумалась, ощущая головную боль и неприятный привкус во рту.

— У меня две новости, хорошая и плохая, — посмотрел на нее Петр. В полумраке его глаза выглядели черными.

— Только не спрашивай, с какой начать! — предупредила его Яна. — Все равно обе узнаю.

— Хорошая — театр подходит для съемок. Скоро заключат контракт на аренду и на ваш счет будет перечислена крупная денежная сумма. Эту проблему закрыли, — сказал Петр.

Яна расплылась в улыбке.

— Правда? Господи, как хорошо! Спасибо тебе большое, что предложил эту идею! Ты нас спас! — радовалась она, но потом подсобралась и спросила: — Ну а плохого что? Только не пугай!

— Трупа нет, — понизив голос, ответил Петр.

Яна изменилась в лице и с жаром заговорила:

— Мы же положили Галю под елку!

— Тише ты! Я же не идиот, все помню. Елка есть, трупа нет, — ответил Петр.

— Может, ты плохо смотрел? — У Яны от ужаса расширились глаза.

— Еще скажи, что Галя пошла погулять в новом-то имидже и скоро вернется! Извини за черный юмор.

— Мы завернули ее в плед, завалили подарками, мишурой… — вспоминала Яна.

— Хочешь сказать, что я ее не нашел? Поверь мне, ее там нет. Впрочем, как и подарков, и мишуры. Ничего нет, кроме искусственного снега…

— И что делать? — спросила Яна.

— Ты меня спрашиваешь? Это не мой труп! — ответил Петр.

— И не мой. Это Люся его нам подсунула, значит, с нее и нужно спрашивать! — встрепенулась Яна. — Может, за ним уже приезжали?..

— Пойдем искать Люсю, — встал Петр.

— А чего ее искать? Вон же она, на сцене! Кушает бутерброды и пьет шампанское, — кивнула Яна на гримершу.

— Ага! И вид у нее довольный и спокойный, — отметил Петр, — значит, все нормально прошло. Будем надеяться…

— Знаешь, я не хочу еще одного сердечного приступа, давай мы сразу ошарашивать ее не будем а как-то поаккуратнее спросим…

И Яна двинулась к Люсе.

— Привет.

— Привет, дорогие мои! Все-таки Новый год — время чудес, как бы кто ни портил праздник, все равно настроение хорошее, — сказала Люся, поднимая бокал с шампанским. Взгляд у нее был весьма игривый и веселый.

— У нас тоже хорошее настроение, — ответила за обоих Яна, — поспали вот немного…

— Я тоже заснула в гримерке! — засмеялась Люся.

Яна с Петром переглянулись. Сбывались самые страшные их опасения — Люся была в полном неведении, что труп исчез.

— Я вообще хочу уже поехать домой, — закапризничала вдруг Люся. — В моем возрасте нельзя много праздновать, пора уже и отдохнуть. Я тебе не помешаю? — обратилась она к Яне.

— Люся, я же уже говорила, что нет. Квартира моей мамы, и если она тебя пустила к себе жить, то я только «за», — ответила Цветкова. На душе скребли кошки — она понимала, что сейчас придется рассказать Люсе о пропаже трупа, а это было чревато.