— Эмма…

Каждый мускул напрягается, и мои глаза расширяются от глубокого голоса, который заставляет тревожные звоночки звенеть в моей голове. Я пытаюсь кричать с закрытым ртом, но звук приглушается темной жидкостью.

— Ты, кажется, не рада моему визиту, — хихикает он. Давление на мои легкие усиливается с каждым мгновением. Я больше не смогу задерживать дыхание, так как в голове начинает кружиться, а ритм сердцебиения становится все более и более прерывистым.

Удар… Удар… Удар…

— У тебя есть то, чего я хочу, Эмма, и я собираюсь это получить. Я всегда получаю то, что хочу, — усмехается он самым глубоким, наполненным яростью тоном. Его голос скользит по воде; тени сжимаются плотнее, и мой желудок начинает переворачиваться. Черные края расплываются перед моим взором, когда белые пятна начинают плавать в темной бездне.

Призрачная рука врезается мне в грудь, заставляя выпустить остаток воздуха из легких. Я начинаю хватать ртом воздух от болевого шока, но по моему горлу стекает только вода.

— Сладких снов, — шепчет он. Его темное дыхание касается меня, и его мерзкий голос останавливает мое сердце, когда еще больше мурашек пробегает по моему позвоночнику. Я сильнее сопротивляюсь сковывающей хватке, продолжая всасывать воду. В тот момент, когда хватка на моем теле ослабевает, я выныриваю на поверхность.

Я пробиваю через поверхность воды, посылая волны жидкости каскадом заливать пол ванной. Обеими руками вцепившись в край ванны так, что побелели костяшки пальцев, я захлебываюсь водой, которая меня заливала. Она булькает у меня изо рта, заставляя меня податься вперед, когда мое тело отвергает ее.

В тот момент, когда вода больше не поступает, я жадно начинаю глотать воздух, отчаянно нуждаясь в нем, хватаясь за грудь от болезненного давления. Биение моего сердца причиняет боль с каждым ударом, пытаясь снова обрести свой ритм. Мои мокрые волосы прилипают к лицу и подбородку, когда агония пульсирует в грудной клетке. Смотрю вниз, вода плещется у меня на груди, но на моей коже остается слабый, испачканный маслом отпечаток ладони в том месте, где он ударил меня по груди. Это место все еще холодное на ощупь.

Как только мое тело начинает успокаиваться, а дыхание выравнивается до нормального уровня, боль уменьшается с каждой минутой. Я воспринимаю все: пол, блестящий от покрывающего его слоя воды; мою грудь, испещренную красными порезами, когда капли крови выступают на моей коже; и воду… прозрачную. Еще один гребаный кошмар. Но… это все еще сны? Потому что происходящее во многом реально. Я больше не могу просто объявлять это плодом моего воображения. Если только это не он, пользующийся моей уязвимостью в тот момент, когда я засыпаю, проскальзывает сквозь мои ментальные щиты и завладевает самыми темными частями моей психики.

Я чуть не утонула. Я, блядь, не могу умереть вот так, без борьбы. Паника, которую я чувствовала ранее, всплывает на поверхность в моем сознании, ощущение, что меня загоняют под воду. Но я отказываюсь позволить кому-то другому уничтожить меня. Если мне суждено утонуть, то я сделаю это сама, утонув в моем собственном Аду, который я сама создала.

Я не боюсь смерти, но я боюсь этого призрачного мужчины, который вторгается в мой сон и завладевает моим разумом. Я боюсь неизвестности из-за того, что не готова сражаться. Но смерть? Нет. Во всяком случае, смерть избавила бы меня от моих страданий и отправила бы туда, где мое место за то, что я всегда приношу разрушение в жизни других. Всю свою жизнь я чувствовала себя не в своей тарелке, обузой для окружающих. Я — ходячее проклятие, которое разрушает жизни других. Итак, смерть превратила бы меня в ничто, но моя потерянная душа могла бы, по крайней мере, свободно бродить.

Если этот парень хочет убить меня, то сначала он должен найти меня во плоти. Он сказал, что у меня есть то, что ему нужно… Я не знаю, что это такое, но мне придется сыграть в его игру и потанцевать с дьяволом.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Эмма

После того, как я дважды спасалась от смерти прошлой ночью, я решила не спать остаток ночи. Мои глаза кричат на меня, с их темными кругами, которые тяжело нависают под ними, отчаянно желая отдохнуть. Я позволяю своим каштановым волнам волос закрывать мое лицо, чтобы скрыть следы тех часов, когда моя психика боролась между правдой и ложью, выясняя, что реально, а что всего лишь плод моего воображения.

Я смотрю на величественное глубокое море, в котором смешиваются синие и зеленые цвета с волнистой дымкой тепла, мерцающей вдоль горизонта. Опираясь локтем о край балкона, я позволяю своему разуму нырнуть в самый темный угол, пока он не натыкается на леденящую тьму, шевелящуюся внутри, и вспыхивают образы монстра, который напал на меня в переулке. Просачивается беспокойство, и мне приходится засунуть ее поглубже в коробку и плотно ее запечатать. Ужас скручивает мой желудок при мысли о том, что мой отец узнает о моем бунтарском ночном приключении. Я сбежала, зная о последствиях, если меня поймают. Без сомнения, он уничтожил бы меня, пока я не была бы украшена алым одеялом, затем выбросил бы меня. Запер меня в железном ящике, приковав цепью ко дну, чтобы я страдала в тишине.

Но информация, которую я узнала о жизни за пределами этих стен, того стоит. Возможно, во мне нет никакой ценности, кроме того, что я пешка в браке, но, возможно, я смогу сделать что-то, чтобы дать отпор проклятию. Вина за незнание непреодолима. Люди страдают, и я не могу вынести мысли об этом. Нужно что-то делать.

Может быть, я смогу найти лекарство или способ положить этому конец.

Я должна посетить дворцовую библиотеку и поискать книги, которые могут рассказать истории о Падальщиках и самой смерти. Я просто не могу попасться на поисках таких вещей, поэтому мне придется навестить их, когда луна будет высоко в небе. Но это ставит меня перед проблемой необходимости снова найти способ отвлечь моего телохранителя. Тьфу.

Чайки отвлекают мое внимание от пушистых облаков, плывущих по небу, принося с собой легкий ветерок, кружащийся в воздухе. Чистое блаженство птиц, парящих вокруг только для того, чтобы нырнуть вниз и снова взмыть ввысь, заставляет мое сердце сжиматься от чувства, которого я никогда не испытаю. Беззаботная легкость в жизни, которая не имеет веса, в отличие от моего тяжелого каменного сердца. Тянет меня вниз, пока я не