Она снова ошиблась в мужчине. Влюбилась в негодяя, который не только ухаживал одновременно за несколькими женщинами, но и делал это из соображений выгоды. Интересно, Памела его заинтересовала лишь в физиологическом плане или на ее счет у него тоже какой-то далеко идущий план?

Боже, как же она хотела его ненавидеть! Но сердцу не прикажешь. Келли по-прежнему любила Патрика Джонсона-младшего, хотя и дала себе слово никогда с ним даже не разговаривать. Пусть убирается в свой чертов Лондон — она сама управится с рестораном. В конце концов, она почти дипломированный менеджер. В «Капризе» она проработала чуть ли не десять лет и всегда очень внимательно следила за работой мистера Джонсона. Нередко и сама помогала ему советами и рекомендациями.

Келли на ватных ногах отошла от кабинета и по возможности быстро и незаметно спустилась вниз. Вроде бы ее никто не заметил. Памела и Дженифер были заняты с клиентами.

Келли вышла из ресторана, поймала такси и, назвав свой домашний адрес, уткнулась лицом в колени и заплакала, как маленькая беззащитная девочка.

— Патрик, в чем дело? Неужели я утратил чувство юмора? Почему я один смеюсь над своими шутками, а вы сидите с таким выражением лица, как будто все ваше наследство досталось какой-нибудь богадельне? Зная вашего отца, я бы не удивился.

— Просто мне не нравится ваш тон.

— Мой тон? — Гарри Хоупс был и впрямь удивлен.

— Тон и те выражения, в которых вы высказываетесь по поводу Келли.

— Ба! Уж не влюбились ли вы в нее?

— Это не ваше дело, — огрызнулся Патрик.

— Ну и дела! Значит, птицелов сам попал в свои силки.

— Не могу сказать, что полюбил Келли до конца своих дней, но… она очень милая, добрая, такая наивная… И она была последним другом моего отца. Мне не хочется ее обижать и причинять ей страдания.

— Только не надо распускать сопли. Терпеть не могу все эти телячьи нежности. В конце концов, мне абсолютно наплевать, из каких соображений вы решите вступить в брак…

— Для вас главное — оказать нам юридическую услугу, — перебил адвоката Патрик. — За скромное материальное вознаграждение.

— Все договоры по прейскуранту. Ничего сверх. Личная жизнь клиентов меня не касается.

— Безусловно. Я это понял с первой нашей встречи, — с иронией сказал Патрик.

— Если вы намекаете на то, что я якобы проявил непозволительное для адвоката любопытство и… подсказал вам способ решения проблемы, то почему же вы сразу не поставили меня на место? Как порядочный мужчина вы должны были незамедлительно пресечь мои разговоры и даже не выслушивать до конца те непристойные предложения, которые я выдвигал. Вместо этого вы в точности исполнили все мои рекомендации, достигли желаемого, а теперь вздумали упрекать меня в аморальности и цинизме. Вот именно это я и называю черной неблагодарностью. Ваше счастье, что я уже привык к ней за долгие годы юридической практики и жертвенного служения людям, — с пафосом закончил Хоупс.

Патрик рассмеялся.

— Браво! Первоклассный спектакль. Теперь я понимаю, почему вы заслужили славу лучшего нью-йоркского адвоката. Хитры, изворотливы, артистичны и при этом высокий профессионал.

Хоупс довольно улыбнулся.

— И все удовольствие за чисто символическую плату.

— С несколькими нулями, — усмехнулся Патрик.

Едва за Хоупсом закрылась дверь, Патрик поднял телефонную трубку и набрал домашний номер Келли. Длинные гудки казались бесконечными. Один, второй, третий…

— Алло! — наконец раздался мелодичный женский голос.

— Милая, это Патрик…

Резкий щелчок, как будто трубку не просто положили, а швырнули со злостью на рычаг. Короткие гудки…

В чем дело? Патрик в недоумении положил трубку и сверил номер. Все верно. Ошибиться он не мог. Трубку взяла Келли. Что же произошло? Почему она не пожелала с ним разговаривать? Патрик терялся в догадках. Они ведь расстались всего несколько часов назад. Все было прекрасно. Он видел, как глаза Келли сияли от счастья. И вдруг…

Он снова набрал ее номер. Длинные гудки… гудки… и ничего больше.

Патрик положил трубку, в волнении вытер со лба пот и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Сидя в кабинете, ничего не разберешь. Необходима «разведка на местности». Он быстро снял со спинки стула пиджак и отправился домой к Келли.

По пути он снова попытался дозвониться до нее, но она по-прежнему не снимала трубку. Патрик абсолютно ничего не понимал.

В два счета он поднялся на ее этаж и позвонил в дверь.

— Кто там? — раздался как ему показалось несколько расстроенный голос Келли.

— Это я, Патрик.

— Уходи, — твердо сказала она.

— В чем дело? Что случилось? Почему ты не открываешь мне дверь?

Он услышал удалявшиеся от двери шаги. Келли не только не впустила его в свой дом, но и не захотела разговаривать и отвечать на его вопросы.

— Келли! — крикнул Патрик. — Ке-е-елли!

Снова послышались шаги.

— Прекрати орать на весь дом. Не забывай, что здесь живут чужие люди.

— Если не хочешь, чтобы свидетелями нашего разговора стал весь подъезд, открой мне дверь. Давай спокойно поговорим. Я просто не понимаю, что происходит? Почему ты так себя ведешь? Я что-то сделал не так? Объясни, прошу тебя, Келли. Дай мне шанс.

Она секунду помедлила. Затем раздался легкий щелчок дверного замка, и дверь отворилась.

Патрик быстро шагнул за порог, боясь, что Келли снова передумает.

— Проходи, иначе я потом не смогу глаза поднять на соседей.

Патрик сделал еще несколько шагов и оказался в прихожей. Он окинул ее беглым взглядом, отметив в ее убранстве наличие простоты и изящества.

— Келли, почему?.. — Он протянул руку, чтобы обнять ее, однако она резко отскочила назад.

— Не прикасайся ко мне!

— Господи! В чем дело, скажи мне, наконец!

— Дело?.. Ты спрашиваешь меня, что произошло? Все в порядке. Честное слово. Все отлично. За исключением того, что ты негодяй, подлый тип, обманувший женщину только ради денег, которых у тебя и так куры не клюют. Верно говорят, что денег всегда мало. И чем их больше на счету, тем больше хочется.

— Келли, да что ты такое несешь? Какие деньги?

— Патрик перестань мне лгать. Я слышала твой разговор с адвокатом.

— Слышала? Ты слышала, как я говорил о том, что действительно полюбил тебя? — с надеждой спросил Патрик.

Келли наигранно рассмеялась.

— Невероятно! Ты можешь лгать, даже стоя на краю пропасти. Любишь меня? Ха! Нет, мой драгоценный Патрик, я слышала нечто иное. Совсем…

— Но ведь потом… потом… — перебил он ее. — После ты должна была слышать, как я поставил этого Хоупса на место. Я сказал ему, что не хочу делать тебе больно, что я так привязался к тебе…