– Несмотря то что этот может быть память о прадедушке, погибшем в Первую мировую?

– Даже несмотря на это. Сейчас другое время, Танечка. Многие считают какие-то старинные вещи ненужным барахлом и стремятся при любой возможности от него избавиться. А если за это еще и денежку приплатят, то сбагрят с рук на руки только с радостью.

– И много платят, если покупают напрямую у владельцев?

– Нет. Большинство отдают по дешевке, а вот антиквары уже перепродают гораздо дороже.

– А Сажин где их доставал?

– Вот тут уже интереснее. Кое-что он действительно приобретал у частных лиц, которые понятия не имели, что какое-то бабушкино колечко может стоит немало денег. Что-то, кстати, мог скупать и у археологов. Но, как поговаривают, большинство своих изделий на продажу он находил в музейных запасниках.

Принесли наш заказ. Ароматный запах горячей еды раздразнил аппетит еще больше и невольно отвлек от темы разговора.

– Толя, предлагаю поесть и продолжить разговор.

– Кушай, Танечка, я ведь почти закончил. Сама видишь, не так много узнал. Вся, так сказать, антикварная тусовка была в курсе, чем занимается Сажин. Но, сама понимаешь, без подробностей. Допустим, кто-то может сказать, мол, у меня тут была или будет интересная сделка, или что-то в этом роде, но с расспросами никто лезть не будет. Это что-то вроде неписаного правила.

– Слушай, а конкурентов у него не было?

– Были. Но, видишь ли, там как в детективных книжечках описано: каждый работает на своем поле и не лезет на чужое.

Что ж, резонно. По крайней мере, картина немного прояснилась: Сажин продавал музейные особо ценные запасы. На уголовную статью вполне себе тянет. Поэтому и не трепался про свой бизнес даже близким людям.

Теперь дело за малым: узнать, кто снабжал убитого товаром. Вряд ли он сам таскал что-то из музея.

Может, этот загадочный сообщник ему помогал? Который ко всему прочему чисто теоретически может быть работником от искусства. Тогда мозаика складывается. Почти.

Имя убийцы не установлено, мотив тоже до конца не ясен. Но то, что все случилось именно на почве незаконного бизнеса Сажина, – в этом сомнений не было.

– Толя… – Я отставила пустые тарелки и взяла чашку с кофе. – Ты даже не представляешь, как ты мне помог.

– Ну что ты, Танечка. – Мужчина смущенно улыбнулся. – Это ведь не так много, наверно, как ты ожидала.

– Я тебе признаюсь честно, ожидала меньшего. Или того, что эти антикварные товарищи тебе вообще ничего не скажут. Так что спасибо тебе огромное. И еще кое-что. – Я сделала глоток. – Если понадобится, ты сможешь устроить мне встречу с этими ребятами, кто промышляет антиквариатом? Не сейчас, не завтра, но, может, в ближайшее время.

– Думаю, да, смогу, – ответил польщенный Анатолий. – Тебя интересует кто-то конкретно или все?

– Тот, кто рассказал, где Сажин брал товар.

– Это можно устроить. Позвонишь, договоримся.

– Заметано. Еще раз спасибо тебе, Толя.

– Еще раз не за что, Танечка.

Вечером я, по традиции, уселась с чашкой кофе в кресло, чтобы поразмышлять о деле Сажина. Мысли у меня, конечно, замелькали в голове сразу после сведений, сообщенных Толей, но теперь все следовало обдумать еще раз.

Итак, Сажин продавал старинные ценности за границу и в частные руки. Как он это проворачивал – вопрос второй. Меня больше интересует его убийца. У покойника был некий загадочный сообщник, который, судя по всему, даже в тусовке антикваров старался особо не светиться.

Интересно почему? Мелькал у кого-то в поле зрения и боялся, что его узнают? А почему боялся? Накосячил перед кем-то? Тогда, по логике, ему вообще не следовало там появляться, ибо большинство дел Сажин проворачивал сам.

И кто он, этот таинственный незнакомец? Музейный работник? Или нет? Ох, любое дело как гидра из греческих мифов – одну голову срубишь, три новые вырастут. И здесь так же. Только найдешь ответ на один вопрос, как еще десять других появятся.

А что вообще известно об этом сообщнике? По словам Толиных знакомых, человек самый обычный, не особо приметный. Киря, кстати, узнал то же самое.

Плохо, конечно. Был бы лопоухий или с бородой как у Льва Толстого, было бы проще – хоть какая-то отличительная черта. А так под это неприметное описание уйма народа подойдет. Хотя, если проанализировать окружение Сажина, то под вышеописанный портрет попадают Лозинцев и коллеги из ремонтной фирмы, в которой трудился покойный. С ними я встретилась в те дни, когда ждала звонка от Толи. Но ребята, с которыми трудился убитый, мало что о нем знали. Жил в центре, не женат, но женщина имеется, раньше работал в автосервисе, мужик адекватный, вежливый, не особо пьющий, работник исполнительный и хороший специалист – вот все, что мне рассказали сотрудники фирмы и их начальник. Отношения с ними у Сажина были ровные, но не более того.

Что же касается работников музея, которые продавали Сажину ценности из запасников, тут тоже дело заковыристое. Поди установи, кто из них приложил свои ручонки к краже раритетов, каким образом вынес и сколько получил за это. Музеев в Тарасове не так уж много, и помимо Боголюбовского все могли хранить что-то ценное. Тот же краеведческий, к примеру.

Вот и еще повод озадачить Кирю (наверняка он мне скажет большое человеческое спасибо). Хотя он и сам говорил, что это нужно сделать. Но начать, пожалуй, следует именно с Боголюбовского – музей государственного уровня (не провинциальная шарашкина контора), который содержит у себя полотна именитых мастеров и прочие экспонаты, представляющие национальное достояние. Да и запасники там наверняка всяко побольше, чем дома-музеи писателей и художников.

Так и сделаем. Будем проверять музеи, а там, глядишь, и выйдем на эту крысу от искусства.

Итак, самое время позвонить Володе. Интересно, он уже накопал что-нибудь на Лозинцева? Вполне возможно. Напомню ему еще раз про проверку музеев и предложу свою посильную помощь.

Телефонный звонок вырвал меня из размышлений. Я посмотрела на экран. Ха, на ловца и зверь бежит. Это был Кирьянов.

– Не спишь? – спросил он после дежурного обмена приветствиями.

– Еще время детское, Кирь. Надеюсь,