– Ладно, ты только рожки отсоедини и в другой стороне спрячь, а я все четыре автомата здесь прикопаю.

Тут послышались звуки рытья в мусоре и тихий лязг металлических деталей.

Пока это происходило, я прикинул, куда мне спрятаться, если они пойдут в мою сторону, но, к моему счастью, они отправились в сторону, где стреляли и куда направлялся я сам. Подождав пять минут до того момента, как шаги удаляться, я очень осторожно, пошёл в сторону их схрона. Найти его оказалось не так просто, в канаве на краю небольшой кучи мусора были уложены картонные коробки с следами, что на них недавно кто-то лежал. Теперь понятно, почему они не переживали, что найдут спрятанное оружие. Даже зная, что оно где-то здесь, мне пришлось немало потрудиться, чтобы его найти. Что с ним делать, я не знал. Мне, наверное, и одного будет много, но с оружием я почувствовал себя увереннее. Зелёное земноводное не позволило мне оставить его здесь, и я решил забрать его и перепрятать. Снарядив один автомат, который был коротким с откидным прикладом, я повесил его себе на плечо, поставив на предохранитель, а огонь на одиночные выстрелы. Ещё один рожок я положил в полиэтиленовый пакет и, отстегнув от одного автомата ремень, подпоясался им, а мешок примотал к нему. В случае чего его можно будет разорвать, но и долго ходить с таким не получится. Чтобы как-то отвести подозрения, я нашёл кусок гипрока в мусоре и кусок крашеной фанеры. Положив на место, где лежали автоматы, я печатными буквами написал «Мы на базе». Возможно, они поверят, что в их отсутствие приходили их товарищи и, забрав оружие, оставили им записку. Тащить пришлось довольно далеко, так как я опасался, что они не поверят и смогут найти пропажу. Когда я припрятал в дровах одного из участка свои находки, то задумался, что мне делать дальше. Оружие – это хорошо, но с ним меня могут принять за бандита, хотя, какая разница, меня, может, и так уже в живых не оставят, если всё это происходит из-за меня. Поправив автомат, я направился в сторону Дудергофского озера, там я знаю, ещё тогда держали животных и, возможно, удастся разжиться едой. «В крайнем случае, буду угрожать автоматом,» – решил я. Теперь уверенности во мне добавилось.

Красное Село. Красногородская улица. Крайняя пятиэтажка.

– Внимание всем, сейчас будет поквартирная проверка всех жильцов, если есть странности в поведении, нарушенная речь, нужно обязательно сообщить об этом, вас и ваших близких осмотрит врач и при необходимости окажет необходимую помощь, – проговорил в мегафон, одетый в костюм химзащиты солдат. Рядом стоял десяток таких же солдат с автоматами наперевес, а рядом с ними два врача – в костюмах биологической защиты. Один из солдат опрыскивал всё вокруг из переносного пульверизатора.

Обход начался с первой квартиры, двери, которые не открывали, очень оперативно вскрывали специально подготовленные солдаты, которые были приданы в качестве усиления, и у которых помимо кувалд и ломов, был бензорез. Рядом стояли полицейские машины для перевозки заключённых и несколько полицейских, одетых в респираторы, прозрачные маски и голубые халаты, как в инфекционных отделениях.

Квартира Левашевых.

Я уже третьи сутки практически не спала. Вначале у дочери началось очередное обострение. Шум сирен, настойчивые стуки в дверь, да и моё волнение очень сильно влияли на её состояние. Она очень сильно реагирует на посторонние звуки, и обычно приём успокоительных ей помогает, но в последние дни приходилось давать увеличенную дозу. Запрет на выход из дома сломал нарушенный ритм, а у аутистов это главное в жизни. Прогулка строго по расписанию, массаж два раза в неделю, учёба по три часа в день в частной школе, в классе из четырёх человек, всё это было жизненно необходимым для моего ребенка. Да он – особенный, но за больного я его никогда не считала. При этом учёба по большинству предметов, давалась легко. Говорила она плохо, но прогресс был на лицо, и как говорили врачи, есть все шансы к переходному возрасту сделать её вполне самостоятельным человеком. Конечно, полноценной жизни у неё, скорее всего, не будет, но это не интернат для таких, как она, а самостоятельная жизнь. Муж устроился на работу в порт, где хорошо платили, и даже взял подработку, поэтому всё время пропадал на работе и уже несколько дней не появлялся дома, прислав перед этим сообщение, что у них ввели карантин и его не будет неделю как минимум. Но я не отчаивалась, нужно только не бросать занятия, массаж, учёбу, и тогда всё будет хорошо. Но последнюю неделю весь ритм жизни сбился. Ребёнок очень нервничает, и пришлось перейти на таблетки, но, к сожалению, большого запаса я их не сделала, так как они всегда были в аптеке, да и уже почти год мы их не принимали. Как назло, выходить из квартир запретили, и на все попытки добиться хоть какой-нибудь помощи, были только угрозы открыть огонь на поражение. Запрещалось даже подходить к окнам, не говоря уже про то, что открывать их. Хорошо, что на улице было не так жарко, а то было бы совсем плохо.

Вчера утром всем принудительно сделали уколы, а вечером по второму уколу. При этом второй раз врачей сопровождала вооружённая охрана. Тех, кто отказывался прививаться сам или детей, угрожали применить оружие и, судя по изредка возникающей стрельбе,

таких было не мало. Вторая вакцинация, как сообщил врач, прошла более спокойно, и вот новое требование. Как поведут себя врачи, при виде ребёнка аутиста я не знала, поэтому первым делом бросилась за документами в комнату, чтобы найти выписку из истории болезни. Эти могут и не поверить моим словам. Слава богу, я успела вытащить их до того, как в дверь настойчиво застучали. Как только я открыла дверь, то увидела смотрящие прямо на меня два дула от автомата.

– Проверка состояния, сколько человек дома? Нам нужно всё осмотреть, – сказал солдат, грубо оттолкнув меня в грудь и войдя в прихожую.

– Я и дочь, она в дальней комнате, но она – аутист, вот мои документы, мы проходим лечение. Вот документы, – сказала я, протягивая их, но смотреть их не стали.

– Если есть признаки агрессии, мы забираем её, – сказал военный, проходя по квартире и внимательно осматривая всё, включая ванную, шкафы и под кроватью.

Когда они вошли в комнату к дочери, она вздрогнула и застыла, а когда незнакомые люди, облачённые в страшные зелёные костюмы, двинулись