Господи, помоги мне дышать. О большем не прошу.

— Так хочу тебя, — выдыхает Тим мятой в губы, а потом целует.

Его пальцы прижимаются к промежности, прямо к клитору. Не резко, не грубо. Идеально. И так правильно он ими водит, рисуя круги и восьмерки, что я выгибаюсь постыдной дугой. Его язык уже у меня во рту, позволяю облизать мой, а потом… вырываюсь! С разорванным сердцем отталкиваю от себя Тима.

— Никто не узнает, — говорит он.

— Да пошел ты!

Тим откидывается на спину, и мне кажется, что я слышу, как громко колотится его сердце. Или это мое? Кожа пылает.

Нужно было на сегодня назначать дату выдачи меня Шилову, потому что находиться рядом с Агаевым не получается. Оборона трещит по швам, я не могу разобраться с тем, что чувствую. Мое тело от его прикосновений огнем горит. И это не райское что-то, это какой-то ад нестерпимый. Когда Тим, наконец, отваливает, я не успокаиваюсь. Желание касаться его душит веревками.

А потом такая обида накатывает. Ну вот почему он такой! Сказала же, просила, чтобы не трогал, я ему все объяснила! В субботу он с легким сердцем отправит меня к Шилову за денежки. Очевидно, что не влюбился, а именно такое смехотворное условие я выдвинула. Легко играет на моих чувствах, потому что хочется трахнуться. Играет на том, что нравится мне. Видит же, как сильно нравится, как я смотрю на него. Думаю, все уже заметили, по крайней мере парни постоянно подкалывают с этим. Мы с сестрой обе дуры, нам бы гонщика посмазливее, и принципы к черту.

Мудак он. Просто мудак. Я умираю от желания обнять Тима и притянуть к себе. И это чувство, потребность эта — такая обескураживающая, что путаюсь в собственных мыслях. Втрескалась. Это ж надо было так втрескаться! Обида перерастает в злость.

Как же жарко. Не могу успокоиться, не могу уснуть. Прямо сейчас я просто погибаю рядом с ним от желания любить и целовать. Я просто тряпка. Растоптанная, податливая, влюбленная тряпка. Качаю головой. Ну какая богатырша из тебя, Настя? Добрыня бы в такую не втюрился.

Тянусь к тумбочке и достаю из нее вакуумный вибратор, который заказала себе, но не пользовалась. Он был по акции, я кинула в корзину случайно, а Тим в тот раз все оплатил. Включаю.

— Это что за звук? — спрашивает Агаев с подозрением.

Я прекрасно представляю, как он хмурится, раздражаясь.

— Хочу немного развлечься.

— Я здесь, если ты не заметила.

— Тебе надо было думать, прежде чем трахать мою сестру. Выйди, пожалуйста. Дай мне минуту.

Тим не шевелится.

Мое бедное сердце рвется о ребра. Не люблю ночи, они меня пугают. Именно в темное время суток отчетливо ощущается одиночество. Я вдруг чувствую тахикардию, слишком уж разнервничалась. Голова кружится. Для меня происходящее, увы, не игра, все очень значительно. Скоро Тим будет с чувством и толком трахать фанаток, а я буду сидеть в клинике.

— Ты можешь просто полежать тогда?

— Окей.

Забираюсь на него верхом. Когда я ощущаю под ягодицами твердость — едва не достигаю пика. Опираюсь на грудь Тима и дышу размеренно, стараясь успокоиться. Хорошо, что сижу, потому что ноги дрожат. Немного поерзав, я понимаю, что он просто каменный, такое желание мужчине скрыть невозможно. Он хочет меня. Хочет, хочет меня

То, что мы вытворяем, — какое-то извращение. Не могу сдаться Тиму, просто не могу, и все, — богатырши непобедимы. Но я безумно его хочу. До слез, до истерики, до потери сознания. Я качаю бедрами и веду по животу вибратором, опускаю его ниже.

Тим сжимает мои бедра и вдавливает в себя, резко толкается, я трусь об него. Мне так стыдно, так невыносимо стыдно, но я не могу остановиться. Ласкаю себя, пока он трогает. Оба дышим громко. Я пытаюсь сдержать стоны, когда он снова толкается, трется о половые губы.

Поглаживает по ягодицам, сжимает их, дышит прерывисто, ужасно сексуально. Ласкает мою спину, и по напряжению, которое исходит от него волнами, я ощущаю, как тяжело Тиму сдерживаться. Какой он молодец, оказывается.

И тут осознаю, что я не хрустальная. Всего лишь склонная к паничкам. Он тормозит себя, потому что фиг знает, чего от меня ожидать.

— Тим… — всхлипываю как-то особенно жалобно. — Помнишь, как было в машине?

— Я все помню. Но я капец как боюсь на тебя надавить, — подтверждает он мои предположения.

— Не дави. Я… я тоже помню.

Двигаясь сверху, я воображаю, что Тим во мне. Это было бы лучше. Это было бы идеально. Губы сухие, их никто не целует. Пальцы покалывает. Я двигаюсь на нем так, как могла бы в момент любви и близости, будь все иначе. Я вдыхаю его запах, я беззвучно шепчу его имя. Вибратор держу в руке как щит, просто чтобы позлить, я даже не прижимаю его к себе.

Когда слегка наклоняюсь, Тим обхватывает мое горло и чуть сдавливает, второй рукой гладит ягодицы. В этот момент мир рассыпается и я ощущаю себя драгоценностью. Меня смывает волной. Тим прижимает палец к клитору, переворачивает нас и делает движения рукой, как будто толкается в меня. Накрывает своим телом, будто прячет от мира. Я закрываю глаза, продолжая чувствовать разряды удовольствия, — по всему телу молнии.

Когда он приподнимается, я сжимаю ноги, давая понять, что на этом все. А когда шум наших горячих дыханий становится тише, мы оба поворачиваемся к источнику равномерного гудения. Тим забирает вибратор и отключает его.

Немного успокоившись, я отползаю на край кровати. Прошу оставить меня в покое. Он слушается.

Укладывается на подушку. Лежит некоторое время, а потом рывком встает и выходит из комнаты.

Возвращается минут через десять со стаканом воды. Пока я пью, Тим подхватывает подушку и заваливается на матрас.

Спустя какое-то время слышу, как мерно он дышит. Беру одеяло и иду к нему. Ложусь рядом и укрываю нас обоих. Следом раздается урчание Шелби.

Во сне Тим сгребает меня в объятия, и я устраиваюсь на его груди.

Я ужасная сестра и вряд ли когда-то смогу посмотреть Юле в глаза. Но он мне нужен. Как же сильно он нужен мне сейчас, в эти последние два дня на свободе.

Глава 19

— Мам, привет, — раздается хриплый спросонья голос.

Я замираю под одеялом, внезапно осознав, что на свете есть женщина, которая родила Тимофея Агаева. Раньше на эту тему я что-то не задумывалась. Он просто всегда был один,