не шутит, что, если ему не понравятся мои ответы, он запросто бросит меня тут и уйдет.

А мне теперь и с другой стороны через провал не перебраться, перил-то там тоже нет! Значит, либо я буду стоять тут, пока не кончатся силы, и тогда я свалюсь в пропасть, либо я сумею откатиться назад и тогда попаду в лапы Феденьки, который небось уже очухался и поспешает за нами, злой как черт.

Ну надо же, какая сволочь этот Горыныч! Я ему, можно сказать, помогла, Феденьку отвлекла вовремя, а он…

Я поскорее опустила глаза, чтобы он ничего не заметил, но, очевидно, до него все же что-то дошло.

– Ты за кого меня держишь? – начал он, постепенно распаляясь. – Думаешь, я работу свою не узнаю? Да я на такое барахло, как эта цепочка, и смотреть не стал бы! А ну говори, как ты меня нашла! Откуда про меня знаешь?

– Случайно… – промямлила я, – я случайно…

– Будешь врать – уйду! – пригрозил этот старый негодяй. – И брошу тебя тут. Тогда либо Федька тебя найдет, либо крысы съедят. Тут, в старых подвалах знаешь сколько крыс…

– Ой, дяденька, не надо! – заверещала я. – Ой, боюсь крыс, боюсь, боюсь!

Кажется, получилось правдиво. Дело в том, что крыс-то как раз я и не боюсь. И вообще никого не боюсь: ни пауков, ни змей, ни ящериц. Нельзя сказать, что я их люблю, но в обморок не падаю, если вижу кого-нибудь хвостатого. Вот такое вот свойство у моего организма.

Так что, когда Витька принес живую серую крысу и сказал, что будет ее держать у себя в комнате, Аида, конечно, ругалась, но он не слушал. Крыса естественно, сбежала из его комнаты на следующий день и разгуливала по квартире, как хозяйка. Вот тогда Аиде было плохо, она разбила три чашки, сорвала голос от крика и едва не сломала ногу, поскользнувшись на разлитом ею же супе.

Я выгнала крысу веником на лестницу, там она и живет, небось, в компании себе подобных. А Аида завела кошку Мусю, которая сумела внушить Витьке, что не потерпит в доме никаких грызунов.

Так что крыс я и правда не боюсь, но Горынычу знать про это необязательно.

– А ну говори, откуда ты знаешь Пашку Сыроедова? – наседал на меня Горыныч.

– Ну-у… – тянула я.

– Хахальница его, что ли? Говорил он мне, что все бабы на него вешаются!

– Ну… ну да… – Я снова опустила глаза, решив рассказывать этому типу как можно меньше.

– И чего ты от меня-то хочешь?

– Дело в том, что он…

– Пропал, что ли?

– Ага. Телефон отключил, и дома его нету…

Я понятия не имела, где Сыроедов жил, но телефон его был у Ниты.

– Так, значит, пропал Пашка, – пробормотал Горыныч, – значит, решил меня кинуть… ну этот номер у него не пройдет. Слушай, а ты всех его девок знаешь? – спросил он у меня.

– Ну кое-кого знаю, – соврала я.

Пусть он думает, что могу быть ему полезной, а то и помогать не станет.

– Ладно, – он протянул мне палку, – вылезай уж…

Ежесекундно ожидая, что старый негодяй столкнет меня в пропасть, я ступила на твердый пол и перевела дыхание.

И подняла глаза на Горыныча.

Он за это время успел отойти от меня подальше. И правильно сделал, поскольку была у меня мысль стукнуть его той же палкой. А что, я девушка молодая, сильная, а из него песок сыплется, так что мы еще посмотрим, кто кого…

– Ну что, пошли, что ли, дальше! – проговорил он, увидев, что я перебралась через пропасть и пришла в себя.

И мы пошли.

Коридор сделал крутой поворот налево, потом довольно заметно пошел под уклон.

Казалось, мы шли по этому коридору бесконечно долго, но на самом деле прошло чуть больше часа с тех пор, как мы попали в это старое подземелье.

Коридор сделал еще один поворот, на этот раз направо.

Я завернула за угол, посветила перед собой – и увидела, что оказалась на распутье, как пресловутый витязь. Коридор отсюда расходился на три стороны.

Как там было? Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – голову потеряешь, прямо пойдешь – тоже ничего хорошего…

Ну и куда теперь идти?

Мне хотелось одного – выйти к людям, к свету, к свежему воздуху… и еще мне очень не хотелось столкнуться на этом пути с Ламией и ее напарником. И от Горыныча поскорее надо сбежать, потому что ничего хорошего я от него не жду.

Но как узнать, который из этих коридоров приведет меня к желанной цели?

Я повернулась к Горынычу:

– И куда нам теперь идти?

Но ювелир только пожал плечами: ему прежде не приходилось бывать в этом подземелье. И вообще, выглядел он сейчас плоховато: дышал с присвистом, опирался на ту же палку от перил, потом прислонился к стене и опустил голову. Я смотрела на него, едва умудрившись скрыть злорадство во взоре. Вот так и надо старому змею, за то, что хотел меня в пропасть сбросить.

Так, поскольку толку от него нет, оставалось полагаться только на себя саму.

Я заглянула в один коридор, в другой, в третий…

Мне показалось, что из левого коридора тянет более свежим воздухом. Может быть, там и есть выход наружу?

Других разумных соображений все равно не было, и я пошла по левому коридору. Горыныч с тяжким вздохом потащился за мной.

Вскоре коридор начал понемногу забирать вверх.

Воздух с каждым шагом становился свежее, и я подумала, что сделала правильный выбор.

Коридор снова сделал поворот.

Я свернула за угол, и увидела, что коридор упирается в глухую кирпичную стену.

– Ну и что теперь делать? Неужели возвращаться?

Горыныч догнал меня и озадаченно уставился на стену.

А я думала…

Я свернула в этот коридор, потому что мне показалось, что в нем немного свежее воздух. И пока мы шли по нему, воздух становился еще свежее.

Даже сейчас, когда мы стояли в тупике, перед глухой стеной, здесь не было душно, мое лицо овевал свежий ветерок.

Но откуда дует этот сквозняк, если перед нами сплошная кирпичная стена?

Я вспомнила простой способ, каким определяют направление ветра: послюнила палец и провела им вдоль стены справа налево, а потом сверху вниз.

И в правом углу ощутила поток свежего воздуха.

Ощупала в этом месте стену – и нашла то место, откуда проникал воздух. В этом месте кирпичи стены были неплотно подогнаны друг к другу. Я надавила на один из них, он поддался и ушел