— Прежде чем начать, — сказал отец Планта, — я должен, господа, еще проверить ваши силы. Вот уже двадцать четыре часа, как вы на ногах…

Но доктор и агент тайной полиции заявили, что они чувствуют себя хорошо. Желание узнать, в чем дело, победило их усталость. Наконец-то они получат ключ к этой кровавой загадке!

— Пусть будет по-вашему, — сказал мировой судья. — В таком случае прошу вас слушать.

Двадцатишестилетним молодым человеком граф Гектор Треморель представлял собой завидный образец прожигателя жизни, бесполезного и даже вредного и для себя, и для других, рожденного только для того, чтобы играть всеми и всем.

Молодой, знатного происхождения, изящный, владеющий миллионами, отличающийся железным здоровьем, этот последний представитель древней фамилии самым глупым и недостойным образом расточал свою молодость и доставшееся ему наследство.

Однажды во время ужина в каком-то парижском кафе он вышвырнул в окошко всю посуду, за которую с него взыскали тысячу луидоров. В другой раз весь Париж вдруг с удивлением узнал, что он похитил у одного известного банкира жену, мать семейства, и укатил с ней в Италию. Затем, попав в Баден, он сорвал там банк и на другой же день после сорокачасовой игры проиграл одному русскому князю сто двадцать тысяч франков.

— После нас хоть трава не расти! — восклицал он.

Но трава перестала расти для него еще при жизни.

В одно утро к нему явился лакей и сказал:

— Сударь, там внизу, в прихожей, дожидается судебный пристав. Он хочет описывать мебель.

Гектор зевнул, потянулся и ответил:

— Ну что ж? Скажи ему, чтобы он начинал с экипажей и лошадей, и приходи одеть меня. — А потом поднялся и проговорил: — Стало быть, конец всему…

Менее чем через час он уже был готов. Прикрепив по обыкновению к жилетке часовую цепь, украшенную бриллиантами, он положил в боковой карман пиджака пару щегольских английских пистолетов и, отослав слугу, достал из письменного стола последние крохи. Их оказалось всего только десять тысяч и несколько сотен франков.

Решившись покончить с собой, он отправился к своей любовнице, которая занимала небольшую квартиру близ площади Мадлены за шесть тысяч франков в год.

Эту любовницу Гектор восемь или десять месяцев тому назад подобрал где-то в полусвете, где она была известна под именем Дженни Фанси, настоящее ее имя было Пелажи Тапонне. При протекции графа Тремореля мисс Фанси пользовалась в парижском полусвете шумным успехом благодаря своим костюмам и красоте. У нее были маленькие, изящные ручки, миниатюрные ножки, роскошные волосы, белые зубы, но красивее всего были ее глаза, то наглые, то темные, ласковые, вызывающие, большие черные глаза, способные, кажется, расшевелить даже камень.

Граф Треморель подобрал девушку на каком-то танцевальном вечере где-то в подвальном этаже, куда он попал случайно. Он застал ее там танцевавшей рискованные па в рваных ботинках. И менее чем за двенадцать часов она переместилась вдруг из поражающей бедности в такую светскую обстановку, о которой даже не смела и мечтать. Проснувшись утром в грязной постели в меблированной комнате, которую снимала за двенадцать франков в месяц, она ложилась вечером под атласным пологом на ложе из палисандрового дерева. Но эта обольстительная перемена удивила ее меньше, чем это можно было предполагать. А двое суток спустя мисс Фанси уже приструнила всю прислугу. Ей повиновались с первого ее взгляда, а портнихи и модистки ходили перед ней на цыпочках.

Тем временем первое впечатление новизны скоро прошло, и Дженни, большую часть дня проводившая в одиночестве в своем хорошеньком будуаре, не знала, чем заняться. Ее туалеты, которые ничем не напоминали прежние, уже не радовали ее. Женщина не может быть счастливой вполне, если сознает, что ее счастью не завидуют соперницы. А ее соперницы завидовать ей не могли, потому что вовсе ее не знали, так как ей было строго запрещено появляться перед ними, чтобы не скомпрометировать графа. Зачем же тогда ей карета! Таким образом, все ее удовольствия составляли вечеринки у женщин ее круга, игра в баккара, где она выигрывала, и ужины, во время которых она только пробовала еду.

Все остальное время она скучала. Она скучала до отчаяния, ее снедала тоска по грязному переулку, где она жила раньше, по ее темному углу. Тысячи раз она умоляла Тремореля вернуть ее туда обратно, отказывалась от его роскоши, от его денег, слуг, просила его превратить ее в ту, кем она была раньше. Десятки раз она укладывала вещи, и каждый раз в самый последний момент ее удерживала искренняя к нему любовь.

Такова была женщина, к которой в минуту отчаяния в одиннадцатом часу утра явился граф Треморель.

Она не ожидала его так рано и была очень удивлена, когда он сообщил ей, что пришел к ней позавтракать. Он просил ее поторопить кухарку, так как времени было мало. И никогда еще мисс Фанси не видела своего любовника таким любезным и веселым. В течение всего завтрака его не покидало вдохновение.

Когда подали кофе, Гектор улучил момент и сказал:

— Все это, дитя мое, только предисловие к тому, что сейчас тебя очень удивит. Ты знаешь, я разорен.

Это поразило ее. Казалось, она его не поняла.

— Я разорен, — настаивал он все так же весело, — разорен совсем!

— Ты смеешься надо мной, — ответила она. — Ты шутишь…

— Нет, я очень серьезен. Тебе кажется это невероятным, не правда ли? Что же делать? А все-таки это так.

Дженни большими глазами посмотрела на него.

Он не разыгрывал комедию. Его правдивость была ясна без всяких сомнений. Он даже не старался подбирать выражения.

— Но… Тогда… — проговорила мисс Фанси.

— Что? — спросил он ее. — Ты хочешь свободы? Это само собой разумеется!

На самом деле она не знала, радоваться ей или печалиться.

— Да! — подтвердил он. — Я возвращаю тебе свободу.

Дженни сделала жест, который Гектор истолковал ошибочно.

— Будь спокойна, — сказал он. — Я не брошу тебя так. Я не желаю, чтобы завтра же ты очутилась, как рак, на мели. Квартира снята на твое имя, тебе остается обстановка, да, кроме того, я еще позаботился о тебе. У меня в кармане приготовлены деньги для тебя — это все, что у меня осталось, и я принес их тебе.

И, подражая лакею в ресторане, он положил на тарелку свои последние десять тысяч франков и подал ей.

Она отшвырнула их от себя.

— Ну что же! — возразил он тоном человека, привыкшего смотреть на нее, как на дитя. — Это очень доброе движение души, дитя мое. Очень, очень похвально с твоей стороны. Я всегда думал и высказывал это открыто, что ты хорошая девушка, настолько хорошая, что тебя вовсе не понадобится исправлять.

Да, эта мисс Дженни Фанси была действительно хорошая девушка, потому что, вместо того чтобы сграбастать деньги и вытолкать Гектора за дверь, на что она имела полное право, она попробовала его утешить и ободрить, так как считала его действительно очень несчастным человеком.