Голос его такой бархатный, такой чарующий, он будто не говорит, а магическое заклинание читает. Под влиянием этого голоса и взгляда я тоже простила папе все грехи, даже еще не свершенные.

Бабуля его речь тоже оценила его речь по достоинству.

- Таки нравится мне твой кавалер, Ахатушка, - помолчав, говорит с лукавой улыбкой. - Когда на свою свадьбу старуху позовёти?

- Бабуль, он не кавалер, - чувствую, как заливаюсь краской стыда, быстро лепечу я, ошарашенная таким витком разговора. - Он сын папиной будущей жены, Софии.

- Софью я уже видела, - кивает Полина Лукояновна и ненадолго задумывается. - Эт шо, он мне роднёй шо ль заделается?

- Вроде того, - силюсь я улыбнуться.

- А тебе, чай, братом станет? - она переводит прищуренный взгляд с меня на него.

- Сводным, - уточняю я, краснея еще сильнее.

Упоминание о родстве отдается безотчетной болью во всем теле. Мои мысли и желания по отношению к нему никак не назвать сестринскими.

- От те раз… - вскидывает бабуля реденькую бровь. - А чё ж он смотрит на тебя, будто сожрать хочет?

Румянец на щеках вспыхивает с новой силой, когда я, против воли, бросаю на него быстрый взгляд. И тут же отворачиваюсь, уставясь в стол.

- Может, он голодный, - произношу неожиданно даже для самой себя. - Не успел поесть после работы. Покорми его… огурцами. Он их любит.

В сторону Марселя не смотрю, чтобы не увидеть его осуждающий взгляд, внутренне радуясь, что так вовремя вспомнила, что он не ест огурцы ни в каком виде.

Баба Поля вскакивает, достает из холодильника трехлитровую банку и проворно выкладывает крепкие пупыристые овощи. У меня сразу начинается слюноотделение. Я хватаю первый же огурец и начинаю громко им хрустеть. Второй любезно протягиваю Марселю.

- Я руки мыла, - говорю с улыбкой.

Он все же награждает меня холодной стрелой своих льдистых глаз. Я прячу улыбку и, отвернувшись, вижу, что бабушка внимательно на нас поглядывает.

Охота улыбаться у меня резко пропадает.

Некоторое время за столом стоит тишина, и только хруст огурцами - мой вялый, под взглядом бабули, и активный Марселя, под тем же взглядом. Он, видимо, решает не портить впечатление о себе отказом от солений собственного приготовления.

- Як же ж жаль, шо брат, - вдруг нарушает баба Поля тягостное молчание. - Уж больно красивая вы пара. И явно нравитесь друг дружке.

Я вскидываю на нее возмущенный взгляд, но рот открыть и что-то возразить Полина Лукояновна мне не дает.

- Ты глазищами-то своими недовольно не зыркай на бабку! Уж што вижу, то и хаварю! - хлопает ладонью по столу с такой силой, что огурцы на тарелке подпрыгивают, а с банки падает крышка.

Проводив визажиста и парикмахера-стилиста, я возвращаюсь к большому, в пол, зеркалу в большой гостиной со вторым светом и прочими атрибутами загородного дома, и еще раз себя разглядываю. Не без удовольствия, признаюсь честно.

- Да красавица ты, даже не сомневайся! - убежденно заявляет подошедшая со спины Дашка.

Спецы по красоте с утра занимались нами обеими.

- Игореша, подтверди! - повысив голос, обращается она к своему парню, который на кухне-столовой, отделенной от гостиной аквариумом и декоративной перегородкой, готовит себе бутерброд, не надеясь дожить до свадебного банкета.

- Подтверждаю! - послушно отзывается тот, вряд ли зная точно, под чем подписался.

Мы выбрали для подготовки дом Быстрова, а не квартиру Тёмы, где уже почти год обитаю я из-за удобства - из их поселка добираться до усадьбы, в которой пройдет свадьба, гораздо ближе, чем из центра Москвы. А я, как посредник между фирмой-организатором и невестой, должна прибыть туда пораньше, поэтому и приехала к Дашке еще вчера вечером вместе с лавандового цвета платьем подружки невесты.

Лавандовый, фиалковый, аметистовый, лиловый и не только - вот цветовой код вечера для дам и белый или стальной для мужчин. У меня, как у состоящей в свите невесты, выбора в цвете не было. Платье я заказывала оригинальное, по своему вкусу, но ткань была предопределена. И цвет ее для меня чуть ярковат, а вот Дашкино платье, более нежного, глициниевого оттенка, нравится мне куда больше. Но придется надевать то, что дали. Хорошо хоть не в одинаковые вырядили. И на том спасибо.

Отправляюсь я на место проведения свадьбы одна, Артем подъедет сразу в усадьбу. У него сегодня еще две тренировки - скоро важный бой. Но когда еду в такси и смотрю на платье в чехле, которое лежит рядом на сиденье, я думаю не о Тёме, а о Марселе. Оценит ли он мое платье, точнее, меня в нем…

Хочу видеть его реакцию на меня в этом хоть и длинном, но крайне откровенном наряде. Хочу увидеть, как он одобрительно вздернет бровь, как в тот первый раз на Мальдивах, когда наши глаза встретились, или как месяц назад, когда я вышла к нему для поездки к министру, не помню какому. Но это мечты, всерьез я ни на его одобрение, ни даже на взгляд не рассчитываю. Я уже знаю, что у него есть девушка, она звонила ему не раз, когда я была рядом. Я видела ее фото на экране его смартфона - полная противоположность мне. Яркая, темноволосая девушка с округлым овалом лица, пухлогубая, и наверняка с хорошими формами, а не тощая каланча вроде меня. Она тоже будет подружкой невесты, значит, мы будем в похожих - хотя бы по цвету - платьях. И боюсь, она будет выглядеть куда выигрышнее меня.

За своими мыслями даже не замечаю, что такси останавливается у резных ворот - я приехала. Телефон оповещает о том, что деньги за поездку списались, и я выхожу из машины. Как только я приехала сюда в первый раз, комплекс зданий и, особенно, закрытый двор круглой формы показались мне знакомыми - оказалось, что в этом старинном имении часто снимают фильмы. Но в прошлый раз тут было тихо и умиротворенно, сейчас же во дворе усадьбы был такой кипиш, что не описать. Куча людей, снующих, словно муравьи, по площади перед домом, что-то таская, расставляя, украшая. Отовсюду слышались команды и указания руководящего процессом, вопросы и уточнения от исполнителей и много разного другого шума.

Уже через минуту у меня в голове зашумело, и захотелось немедленно отсюда уйти. Я обрадовалась, что не приняла приглашение Софии готовиться к церемонии тут, вместе с ней, у ее стилистов. Это означало бы еще более ранний приезд, а меня уже тянет к выходу. Делаю глубокий вдох, чуть задерживаю воздух в себе и медленно, контролируемо выдыхаю. Затем пару раз повторяю упражнение, но не больше - я очень чувствительна к избытку кислорода и запросто могу потерять сознание. Пару лет назад на первом занятии йогой, куда меня, разобранную и расплющенную после разрыва с Марселем, притащила активистка и моя личная спасательница Дашка, уже минут через десять обстоятельной дыхательной гимнастики я была вынуждена ее прервать и, плюхнувшись на пол, технично отползать из переполненного людьми зала на свежий воздух. Повезло, что мы, как новички, разместились в последнем ряду недалеко от двери. Моего позорного бегства никто особо не заметил - все погрузились в практику. Я долго приходила в себя на полу в коридоре фитнес-клуба, сама себе поставив диагноз “передоз кислорода”. На занятие больше не вернулась и с йогой, разумеется, завязала, не успев начать. Дарья же втянулась и неплохо в ней прокачалась.