– Знаем…

– Ну, вот. Пойдем в морг. Катя должна быть там.

Пойдем, – Анхель наскоро утер глаза, и они быстрым шагом направились к моргу.

* * *

Они прошли через больничный двор и вошли в морг со стороны помещений, в которых проводились гражданские панихиды. Слабый свет едва освещал внутреннее пространство комнаты. В самом ее центре находилась подставка под гроб, похожая на металлический остов кровати. В углу были свалены грубые пластиковые венки, приготовленные для завтрашних церемоний.

– Куда теперь? – спросил Анхель.

– Вот дверь, – указал Данила.

В соседнем, вытянутом проходном помещении рядком стояли гробы – и закрытые, и открытые. Они, конечно, были абсолютно реальными, но производили вид какой-то странной, неестественной бутафории.

– Что вы тут делаете? – раздалось сзади.

Анхель и Данила резко обернулись. В просвете дверного проема, которым они сами только что воспользовались, стоял пожилой мужчина лет шестидесяти – шестидесяти пяти, в грязном синем фартуке.

– Мы… – начал Данила. – Вы нам не подскажите… Сейчас привезли…

– Ну, да, привезли покойничка, – подхватил тот. – А вы кто ему будете?

– Мы – родственники, – ответил Анхель.

– Там уже этих «родственников» понабежало столько! Девать некуда! – ворча, старик, прошел через всю комнату, мимо Анхеля и Данилы и досадливо покачал головой.

Через мгновение он открыл дверь, ведущую в следующее помещение. Оттуда в сумрак покойницкой пролился искусственный свет гелиевых ламп. На миг Анхелю привиделось, что этот старик – архангел в дверях того мира. «Архангел» повернулся к посетителям и замер. Теперь его лица не было видно. На фоне льющегося в полумрак мертвого, белого света рисовался лишь его сгорбленный силуэт.

– Говорите, чего надо?! – грубым, гортанным голосом прохрипел старик.

– Там девушка должна быть, – окрикнул его Данила. – Катя…

– Нету тут никаких девушек, все мужики какие-то в пиджаках. Как на параде. Катя, не Катя, не знаю. Ушла девушка ваша. Сама не своя – словно помирать собралась.

– Куда?! Куда она пошла?! – взволнованным голосом пробормотал Анхель.

А мне-то откуда знать? Не мое это дело. Куда мои «друзья» отправляются – это я знаю, а с живыми – сами разбирайтесь. И не стойте здесь, нельзя вам! – сказав это, старик закрыл дверь, и покойницкая снова погрузилась во мрак.

– Побежали! – скомандовал Данила, и они вдвоем кинулись к выходу.

* * *

Найти Катю не удалось. Промозглый ветер гнал людей по холодным московским улицам, расцвеченным огнями реклам и витрин. Машины еле двигались в длинных «пробках». Город жил, не понимая, что жизнь – это не просто жизнь. Жизнь – это много больше, чем просто жизнь.

Оглядевшись, Данила принял решение:

– Берем машину, едем к Илье.

– К Илье? – удивился Анхель.

– А что, есть другие предложения?

– Нет.

– Тогда не обсуждается, – отрубил Данила.

Частник с крупными чертами лица и сильным среднеазиатским акцентом согласился доставить пассажиров на Рублевку:

– Семьсот дашь? – спросил он.

– За час довезешь – тысячу получишь! – пообещал Данила.

– Вах! Хорошо живем! – обрадовался водитель.

Анхель и Данила залезли на заднее сидение разбитой пятерки.

– Странно, как это можно чувствовать – бег на одной ноге? – спросил Данила у Анхеля, когда машина уже выскочила на Рублевку. – Знаешь, это очень напоминает одну неразрешимую буддийскую загадку про хлопок одной ладонью.

– Да, я тоже об этом подумал, – ответил Анхель. – Но что сказать – не знаю. Однажды мой дед показал мне одного странного человека и словно случайно обмолвился: «Душе не всегда хватает одного тела, иногда она использует одновременно два».

Я стал расспрашивать деда, но он так ничего толком и не объяснил мне. Как такое может быть? Но что если душа Ильи, действительно, не ушла в тот мир. Что если есть и другое тело, в котором она пока продолжает жить?

– Странно, – протянул Данила, которому, несмотря на весь его личный опыт, любое мистическое понимание жизни по-прежнему казалось какой-то загадкой, и скорее сказкой, чем правдой.

– Да, странно. Но если бывают близнецы, то есть люди биологически абсолютно друг другу идентичные, с одним генотипом, то почему бы не быть таким близнецам, но духовным, у которых одна душа?

– Знаешь, Анхель, я в это и не очень-то верю. Но дай бог, чтобы это было так… – в голосе Данилы мелькнула искра надежды.

С другой стороны, если Скрижаль была спрятана не в душе, а в теле, то это ничего не меняет, – чувство тревоги не покидало Анхеля. – Да и где его, этого «близнеца», искать?

Водитель заработал свою тысячу – они были на месте даже меньше, чем через час. Отпустив машину, Анхель и Данила решали, как им пробраться за забор, окружавший загородный дом Ильи.

– Ты уверен, что мы все правильно делаем? – спросил Анхель у Данилы.

– Анхель, предложения? – ответил тот вопросом на вопрос, что означало буквально следующее – делаем первое, что приходит в голову, поскольку ничего другого в нее не приходит.

Проявляя чудеса эквилибристики, Данила залез на дерево, растущее прямо возле забора. Потом он помог вскарабкаться на него Анхелю. Дальше нужно было проползти по ветке – этому естественному мостику, что вел на огороженную территорию парка.

Желая остаться незамеченными, Анхель и Данила короткими перебежками миновали охранников и добрались до дома. Двери оказались открытыми. Внутри было темно и пусто. Анхель и Данила остановились и прислушались. Никого.

Вдруг на крыльце началось какое-то движение. Анхель и Данила проскользнули в гостиную и спрятались за портьерами.

В прихожей включился свет и раздался растерянный голос Севы:

– Я не знаю… Но если Илья Ильич сказал…

– Да, сказал! Он мне сказал, что я должна сюда прийти!

«Катя!» – от возбуждения глаза Данилы блеснули в темноте.

– Пожалуйста, дайте мне побыть здесь одной. Всего пять минут. Илья просил меня, – Катя не уговаривала Севу, она буквально требовала этого от него.

– Ну хорошо, – Сева хотел бы ей возразить, но аргументов у него не было.

Никто из тех, кто знал Илью, не мог поверить в случившееся. Сева, как, впрочем, и остальные, пребывал в полной прострации. Он вел себя так, словно бы Илья Ильич куда-то уехал и оставил ряд распоряжений, которые теперь необходимо выполнить.

Сева включил торшеры в гостиной и проследил за тем, как Катя села в кресло перед камином. Потом постоял еще немного в дверях и, наконец, недоуменно пожав плечами, удалился.