Неожиданно мое ухо уловило негромкий мягкий щелчок магнитного замка. Прижавшись к стене дома, с гаубицей наготове, я медленно пошел навстречу, готовый к самому наихудшему.

— Константин Иванович, — послышался райский голосок Джамили. — Это я, дело в шляпе, можете выходить. Господин Стригун приносит вам свои извинения и просит его выслушать.

— Господи, да откуда же ты? — выходя за линию терминатора, удивился я. — Как ты в доме-то очутилась?

— Стригун любезно показал свой крысиный ход. По нему мы и вернулись назад.

— А где ты его срубила?

— Там, где и ожидала, только метров на пятьдесят правее и повыше. Но ничего, догнала, он по горам совсем плохо шастает. Догнала и в морду фонарем, а он как крот сощурился и в слезы: «Отпусти, — говорит, — я тебе денег дам». Такой слезливый мужичок оказался, даже жалко его немного.

— Когда он выманивал у людей деньги, ему жалко их не было, так что совесть наша чиста, помни об этом, и будет легче.

— О чем вы говорите, какая совесть, это я так, для связки слов. Все равно мне придется его замочить. Тут уж никуда не денешься.

— Ты в своем уме? — растерялся я от такого заявления. — Что за глупости ты говоришь? Отберем у него деньги, и пусть катится ко всем чертям.

— Конечно, — криво усмехнулась Джамиля. — А о моей семье вы забыли?

— При чем тут твоя семья? — искренне удивился я.

— А при том, что он завтра же заберет их в заложники. За свои паршивые деньги он будет пытать и издеваться над ними так, что вам и не снилось. Я эту породу знаю достаточно хорошо. Он из-за копейки и с матерью поругался. По крайней мере, мне так показалось, когда я лежала в багажнике и слушала ваш разговор.

— Не понимаю, откуда он может знать о твоих родственниках.

— Пока он не знает, но завтра ему будет известно все.

— Он что же, по-твоему, ясновидец?

— Тут не надо быть ясновидцем, достаточно навести справки через ГАИ, и сразу же станет известно, кому принадлежит машина и где живет владелец. Ну а установить, что я его дочь, совсем уж просто.

— Ты права, обсудим это попозже, — открывая дверь кабинета, пообещал я.

Стригун стоял на том же месте, в той же позе, только без штанов, видимо, бедняга потерял или сбросил их для увеличения скорости бегства. Но так было даже лучше, потому что голый человек всегда уязвимей.

— Где бабки, козел? Говори немедленно, иначе всю оставшуюся жизнь ты рискуешь прожить евнухом. Времени у нас мало, поэтому даю тебе только десять секунд. После этого мы приступим к операции. Учти, игры кончились и начались серые будни.

— Сволочи, — прошепелявил он разбитым ртом. — Все-таки достали. Открой сейф, там внутри второе дно. Забирайте сколько надо и уматывайте с глаз долой.

Выполнив его рекомендацию, я под металлической плитой обнаружил целое состояние. Рубли и доллары, аккуратно перебинтованные бумажными ленточками, лежали ровными рядами и просто просились в карман. Увидев это денежное море, Джамиля пискнула и запустила руку.

— Не сходи с ума, лучше найди какую-нибудь сумку, — остановил я ее порыв.

— Снимай майку, скотина, — зверея от вида денег, набросилась она на Стригуна. — И побыстрее, а то я тебе сейчас помогу.

— Не надо, я сам, только не подходи ко мне! — завопил несчастный, спешно сдирая майку вместе с рубашкой и пиджаком. — Не снимается! — уже совершенно голый, плясал он, тщетно пытаясь вырвать прикованную к львиному кольцу руку.

— Не дергайся, кретин. — Оборвав маечные лямки и завязав их узлом, Джамиля сотворила вполне приличный мешок. — Сколько он вам должен?

— Один миллион четыреста рублей, — педантично ответил я. — Значит, нам предстоит взять сто сорок пачек по десять тысяч рублей в каждой.

— Но сто сорок тысяч вы уже забрали, — несмело пискнул Стригун.

— Засохни, голожопый, это компенсация за моральный ущерб и прочие непредвиденные расходы, — ощерилась девка, проворно закидывая крупнокупюрные пачки в майку беснующегося хозяина.

— А зачем вам брать в рублях? — вдруг успокоившись, спросил Стригун. — Не проще ли взять в валюте? Ведь вам предстоит дальняя дорога, а с таким непомерным грузом это опасно. Будет гораздо разумнее взять пять с половиной пачек зелененьких.

— Своей заботой ты чем-то напоминаешь мне Корейко, — усмехнулся я. — Не иначе готовишь какую-то гадость.

— Смотрите сами, вам виднее, просто в случае шмона ваш багаж не проскочет незамеченным. Вас попросят объяснить происхождение капитала, и что вы на это скажете? Вы покажете на меня, а мне бы этого не хотелось.

— В твоих рассуждениях есть зерно истины, но все равно я тебе не верю, поэтому сделаем так. Джамиля, возьми три пачки долларов, а остальное все-таки рублями.

— Как скажете, Константин Иванович, — трудолюбиво пакуя деньги, согласилась она.

— Поторапливайся, милая, уже без четверти два, — напомнил я ей и себе о времени, которое сейчас явно работало не на нас. — А нам еще с уважаемым Анатолием Олеговичем нужно о многом поговорить.

— А о чем это ты собираешься со мной говорить?

— Узнаешь. Джамиля, подожди в холле, только, пожалуйста, не уезжай без меня.

— Вам не стыдно? — направляясь к выходу, тихо спросила напарница.

— А разговор у нас с тобой, товарищ Стригун, будет такой. Я задам тебе несколько вопросов, ты честно на них ответишь, а потом я сажусь в машину, и мы расстаемся с тобою навсегда. Тебя устраивает такая повестка дня, то есть ночи?

— Устраивает, если ты обещаешь, что твою наглую рожу я никогда больше не увижу.

— В таком случае располагайся. — Ногой я толкнул к нему его роскошное кресло и продолжил: — Расскажи-ка мне, как ты замочил Дениса и кто из твоих головорезов удавил рабу Божью Линду Коровину?

— Что?!! — Я заметил, как последняя кровь отливает от его и без того бледных ланит. — Что ты такое несешь?

— То, что ты слышишь, только не делай незнакомый цвет лица, мне будет больно, если ты скажешь, что эту женщину не знаешь.

— Нет, Линду я знаю, и даже больше — я хотел на ней жениться.

— Что же тебе помешало в столь добром начинании?

— Не что, а кто. Денис Виноградов.

— Понятненько. Значит, соперника ты укоцал в порыве ревности и мщения. Замочил, а потом в припадке звериной злобы оторвал ему голову и отпилил руки-ноги?

— Что за чушь ты несешь? О чем ты?

— О расчлененном трупе Виноградова, найденном в понедельник на чердаке его дома. Или этот факт ты тоже будешь отрицать?

— Подожди, дай собраться с мыслями. — Откинувшись на своем троне, он сделал вид, что крайне поражен услышанным. — Ничего не понимаю. Там в баре есть коньяк, если не трудно, плесни мне немного.