- Не-ет, - покачал головой Колышкин, - ни хрена ты не мужчина, Заурчик! Мужчина слово держит, себя уважает. Ты просил отсрочку, верно? Просил?!

- Ну, просил... Андрей, слушай, я "Волга" покупал. Не рассчитал. Долги залез, совсем плохо. Денег нет.

- Ну, знаешь, проблемы твои. Ты нам обещал, что за отсрочку будет с процентами. Обещал, верно? Обещал?! - И Колышкин вроде бы легонько стукнул Заура тыльной стороной ладони по животу, но у того сразу сбилось дыхание.

- Не расслабляйся, - тренерским тоном заметил кандидат в мастера по боксу. - Держи пресс!

С этими словами Андрей сунул кулаком под ребра Зауру.

- Зачем бьешь? - охнул Бубуев. - Сильный, да? Мурату скажу!

- Что ты, что ты - имитируя сильны испуг, замахал руками Колышкин. Не говори, родной, а то мы в штаны со страху написаем!

В этот момент Лбов очень больно, хотя и не в полную силу, двинул Бубуева кулаком по спине.

- Не горбись! Прямо корпус держи! - посоветовал Колышкин. - Вообще-то, Заурчик, с Муратом мы уже все выяснили. Ты ему тоже не платишь. Мурат сказал: "Заур говорит, что вам платит. У вокзала я не хозяин". Честный у тебя земляк, хороший. А мы уж думали, что он решил нас от вокзала попятить. Так что он нам тебя отдал. Ему жулики не нужны. Вообще-то, мы люди культурные и интеллигентные. Живем в новую эпоху. К рынку переходим, в светлое царство капитализма. А при капитализме главное - плати. Ты понимаешь это, чурек? Понимаешь? Понимаешь?!

- Ай! - скривился Заур. - Зачем бьешь? Больно!

- Это называется серия по корпусу, - пояснил Колышкин. - Серию в голову покажу попозже. Садись!

- Ногами бить будешь? - садясь и сжимаясь в клубочек, выдохнул Заур. Я отдам, понимаешь?! Очень быстро отдам! Но сейчас - нету.

- Какой ты все-таки нервный, подозрительный, - посетовал Колышкин. Давай уточним позиции. Никита, скажи-ка, милый, когда этот господин последний раз отстегивал?

- Та-ак... - напряг память Лбов, - в мае!

- А на сколько отсрочку просил?

- На месяц вроде бы...

- Интересное кино, верно? - закатил глаза Колышкин. - А нынче уже июль. Мы тебе говорили, Заурчик, что ты должен все отдать до тридцатого июня? Говорили?

Лбов, как футболист по мячу, дважды пнул Заура по бедрам.

- Ну конечно, нам нетрудно и самим было зайти, - вздохнул Андрей, - но мы уж решили отдохнуть, развеяться. Даже обрадовались, когда ты тут появился, думали: есть еще у людей совесть! А ты, оказывается, пустой пришел. Обидел ты нас, Заурчик, очень обидел... Не знаю уж, что с тобой делать.

- А давай, командир, - предложил Лбов, доставая из кармана кусок капронового шнура, - узелок за ухо - и на солнышко...

- Вонять будет, - заметил Колышкин, - отдых нарушится. Нет, я все-таки очень добрый человек. Неудобно как-то из-за мелких бабок каких-то в лесу пейзаж портить. Представляешь, завтра утром люди тут гулять будут - а на дереве дерьмо висит! Потом прокуратура всякая приедет, ментура... Лишние расходы. Нет, покамест поживешь еще, Заурчик. Отдашь ты нам уже побольше еще десять процентов набежало. Значит, дорогой корешок, ждем мы тебя первого августа, понял? При себе иметь или деньги, или собственную голову в авоське, понял?!

- Понял! Понял! - обрадованно завопил Бубуев.

- Плохо понял, - прищурившись процедил Колышкин, сильным пинком сбивая сидящего Бубуева на бок, а второй отвешивая точно в беззащитный копчик. Обрати внимание, дорогой, по роже мы тебя не били. Даже костей, по-моему, не поломали. А это значит, что мы тебя просто воспитывали. Ты пойми, чурка с глазками, если ты бабки к условленному дню не добудешь, разговор будет построже. А сейчас мы уйдем, но ты отсюда уберешься как можно дальше, мы ведь отдыхаем - пойми это! Если сегодня мы тебя еще раз увидим - нервы могут не выдержать... Мы идем обедать, вот тебе время на смыв. Не успеешь нырнешь в озеро, понял?

- Все понял, - прохрипел Заур.

- Пошли, Лоб!

Колышкин и его дружок исчезли в кустах. Где-то неподалеку они встретились со своими подругами, и до лежащего на полянке Бубуева донесся дружный хохот четырех глоток.

Кряхтя, Заур встал, ощущая гудение и боль во всем теле, отряхнулся и заковылял прочь. Жизнь, такая прекрасная после победы над Сутолокиной, показалась ему ничтожной, ужасной и гнусной. Он жалел, что его не убили до смерти. Валлаги, его избивали, а он только стонал и пытался увернуться. Вот что значит расслабиться и разгуливать здесь без кинжала! Посмотрим, как бы тогда вели себя эти сволочи! Заур с удовольствием представил себе, как он всаживает большой, острый как бритва кинжал в живот Колышкину, и ему стало полегче. Месть! Вот о чем следовало думать мужчине! Надо смыть позор со своего рода! Привезти сюда всю родню, подпалить этот проклятый курятник и р-рэзать!

Однако стали приходить и более трезвые мысли. Он представил себе большую, хорошую, гибкую резиновую дубинку, которой его лупили в отделении милиции, когда он в первый раз, по дурости, решил пожаловаться на Колышкина. "Да ты пьяный!" - заорал дежурный. "Какой пьяный, слушай!" Заур был еще молодой, это два года назад было. Тут ему и всыпали. Нет, надо идти к Мурату. Обещать ему любые деньги - только бы отомстил. Он земляк, он поймет. Да, но ведь Мурат ему сказал: "Не ходи на вокзал, слушай! Там своя компания. Торгуй у нас, базар хороший, слушай. Плати только - все о'кей будет!" Пожалел денег, вах! Сейчас пойдешь к Мурату, а Мурат скажет: "Тебе говорили, Заур. Старших слушать надо! Ты земляк, да, но мне тут надо и дела делать. Был бы со мной - я бы тебя не дал в обиду. А ты решил умным быть и дураком остался. Нет, дорогой, крутись как хочешь. У меня времени нет тобой заниматься. Твои долги для меня - тьфу, понял?" Вариант мести с привлечением родственников тоже был неприемлем. Отец и дед еще не простили женитьбы на Вале, но еще больше - ее побега. "Ты не джигит! - сказал дед. Ты баба! Такой жене, которая уходит, голова резать надо!"

Заур доплелся до общежития, поднялся, постучал в комнату Вали.

- Открой! - крикнул он громко. Валя отперла не сразу, что-то там у нее заворочалось, зашуршало. Встала на пороге, перегородив широкой фигурой вход в комнату.

- Что пришел? - спросила она с явным намерением не пускать его.

- Поговорить надо, плохо мне...

- Здесь говори, все свои!

- Пусти, женщина, а?!

- Я тебе сейчас пущу... - угрожающе прошипела новоявленная Гюльчатай.

Заур был довольно массивный, хотя и низкорослый, но Валю сдвинуть с места не смог. Ответным толчком она отбросила его от двери.

- Говори, чего надо, и вали отсюда!

- Тебя надо, слушай.

- Все сказал? Что, вторую жену нашел?

- Нашел, да. Саша зовут, тридцать второй комната, как говорила.