уехал на месяц в новый совхоз вместе с партией новоселов-комсомольцев. Я подосадовал на Владимира: и почему бы ему не рассказать мне более откровенно о своих планах?

Вскоре я тоже уехал в длительную командировку и на некоторое время потерял своего нового друга из виду. Вернувшись из поездки, я так углубился в работу над собранным интересным материалом, что ни разу, к стыду своему, не вспомнил об Алмазове.

Однажды вечером зазвонил телефон. Мужской незнакомый голос поинтересовался моим здоровьем и задал неожиданный вопрос:

— Не хотите ли завтра поехать на охоту?

— На охоту? — в полном недоумении повторил я. — Хочу, конечно. Но постойте, кто это говорит?

— Да я, Владимир. Разве не узнали?

— Алмазов?! Так вы вернулись с целины?

— Неделю назад. Очень доволен поездкой, но об этом поговорим при встрече. Так как насчет охоты?

— А вы, разве тоже… любитель бродяжничать с ружьем? Вот не знал!

— Теперь будете знать, — засмеялся мой друг и серьезно продолжал: — Завтра закрывается весенняя охота. Я могу достать машину. Вернее, уже достал. Заеду за вами часа в три утра, а в пять будем на месте.

Конечно, я не мог не принять такое предложение. Оно вдвойне было приятно для меня тем, что товарищем в предстоящей охоте будет молодой поэт. «Пишешь-то ты хорошо, — подумал я, — а вот посмотрим, как стреляешь». Мы быстро договорились о деталях, уточнили район предполагаемой поездки, и, не теряя напрасно времени, я стал готовиться.

Ровно в три часа Алмазов просигналил возле окон моей квартиры. Я был одет, все необходимое уложено в рюкзак и потому не задержал товарища. В машине оказался еще один человек — владелец «Москвича», сослуживец Владимира. Он недавно купил машину и пригласил Алмазова, имевшего права шофера-любителя, составить ему компанию. Сергей Поляков, так звали этого человека, был страстным охотником и не пропускал ни одного свободного дня в периоды сезонов, чтобы не побывать в лесу или на озере.

За разговорами время шло быстро, и шестьдесят километров промелькнули незаметно. На рассвете мы подъехали к большому озеру и немедленно стали устраиваться. Рыбаки, жившие поблизости, ссудили нас лодками, и мы разъехались в разные стороны, условившись встретиться в двенадцать часов возле машины.

Я выбрал удобное плесо, расставил чучела и забрался в камыши. Утро выдалось чудесное; теплое, без ветра, уток на озере, было много, и скучать не приходилось. То и дело к чучелам подлетали небольшие табунки гоголей, красноголовых нырков или чернеди. Иногда завертывали и чирки. Для комплекта не хватало только кряквы. Я вспомнил предупреждение Полякова: он еще в машине говорил, что кряковые на этом озере почти не встречаются.

Полный патронташ я расстрелял за какие-нибудь два часа и добыл около десятка разнопородных уток. Достал из рюкзака коробку с патронами и снова наполнил патронташ. Занимаясь этим делом, я вдруг поймал себя на мысли, что со стороны Алмазова выстрелов не слышно. Гулкие раскаты поляковской двустволки двенадцатого калибра раздавались довольно часто. Он стрелял не меньше моего. А вот слева, где находился Владимир, было спокойно. «Наверное, выбрал место неудачное, — успокоил я себя, — вот и сидит, считает наши выстрелы».

До двенадцати часов я убил еще несколько селезней. Собрал всю дичь и очень довольный вернулся к месту сбора. Сергей Поляков опередил меня и разводил костер, готовясь варить традиционный утиный суп.

— А Владимир что-то запаздывает, — сообщил он. — Не люблю, когда люди неаккуратны.

— Наверное, сейчас подъедет, — вступился я за приятеля.

Поляков что-то проворчал и опять наклонился к костру. Я стал теребить уток для супа. Сергей оказался не из разговорчивых. На все мои старания завязать беседу, он отвечал односложными «да», «нет», «пожалуй» и «не знаю». Зато поварские способности Полякова были выше похвалы. Он живо опалил и разделал по всем правилам пару селезней, добавил картофель, приправу, и скоро аппетитный запах приятно защекотал наше обоняние.

А Владимира все не было. Долгое отсутствие товарища начало не на шутку беспокоить нас. Вдобавок небо затянули неведомо откуда появившиеся хмурые облака. Были все основания предполагать, что может начаться дождь, и тогда на легком «Москвиче», чего доброго, застрянешь где-нибудь в грязи проселочной дороги.

— Пойду поищу Владимира, — сказал я, вставая. — Чего это он, в самом деле, запаздывает.

Сергей кивнул головой и, сосредоточенно помешивая тонкой палочкой варево, буркнул:

— Тоже, охотник!

Я помнил, куда уходил Алмазов, и направился берегом в ту сторону. Идти было неудобно. Часто встречались глубокие ямы, наполненные водой и забитые затонувшим березняком, в изобилии росшем на берегу озера. Приходилось часто делать обходы, то приближаясь к самой воде, то углубляясь в лес. Спотыкаясь на каждом шагу, я прошел метров двести и остановился. По моим расчетам, Алмазов должен находиться где-то в этом районе. Крикнул и прислушался, но никто не отозвался. Еще раз крикнул — и опять полное молчание.

«Может, Владимира надо искать совсем не здесь?» — подумал я и почувствовал, как смутная тревога все более и более овладевает мной. Что Алмазов — охотник, да еще опытный, в этом я сомневался с самого начала. А теперь казалось, что он и ружья-то никогда не брал в руки. Мало ли опасностей подстерегает новичка: мог вывалиться из лодки и утонуть, мог нечаянно выстрелить в себя да разве предусмотришь все, что может случиться? Картины, одна мрачнее другой, рисовались в моем воображении.

Я остановился, чтобы немного успокоиться и закурить. На березу, стоявшую поблизости, сел красноголовый черный дятел-желна, с любопытством посмотрел на меня и, не пугаясь, принялся деловито обшаривать ствол дерева, выстукивая крепким клювом каждое подозрительное место.

Наблюдая работу дятла, я на минуту забыл о Владимире, но вспомнив, выругал себя за бездействие. Он, может быть, нуждается в помощи, а я тут стою и спокойно раскуриваю.

Бросив папиросу, я обогнул довольно широкую канаву с водой и вышел на опушку. То, что я увидел в следующую минуту, никак не соответствовало моим предположениям. На поваленном толстом стволе березы сидел спиной ко мне Алмазов. У берега стояла лодка, а в ней виднелось ружье. Несколько поодаль, в укромной маленькой заводи, плавала стайка белогрудых гоголей. Птицы, вероятно, не замечали человека и спокойно ныряли, доставая из воды корм.

Что делал Владимир, было непонятно. Я хотел окликнуть товарища, но передумал и, тихо подойдя сзади, заглянул ему через плечо. Разложив на коленях блокнот, мой друг что-то писал.

— Володя! — негромко позвал я.

Алмазов быстро вскочил на ноги, каким-то блуждающим взглядом посмотрел на меня.

— Ох и напугал! — наконец произнес он. — Ну разве можно так?

— Извини. Я не думал, что ты испугаешься. Мы ждали тебя долго. Время второй час. Решили,