– Вряд ли у меня есть шансы.

– Поверь мне, что с такими работами, как эта, у тебя есть очень большие шансы на победу. Я не стала бы говорить, не будь это правдой.

– Спасибо, я подумаю.

Я подхожу к раковине, мою руки, что-то теплое заливает мне лицо. Как глупо – краснеть, она заметила это. Я отрываю кусок бумажного полотенца, вытираю руки. Она подходит, протягивает мне влажную тряпку.

– Почисти юбку, – говорит она.

Я провожу остаток урока в библиотеке, выскакиваю из нее, едва звенит звонок, чтобы первой оказаться в спортзале. Переодеваюсь в кабинке. Надеваю трико, у нас опорные прыжки. Хорошо, что я не порезала себя прошлой ночью: миссис Хэвел поддерживает меня с двух сторон под ребра, страхуя нас во время прыжков через коня. Приходит девочка из младших классов и прерывает урок:

– Вас срочно вызывают в учительскую к телефону, миссис Хэвел.

– Нельзя ли подождать?

– Нет, миссис МакДи сказала, что очень срочно.

– Хорошо. Я отлучусь на минутку, девочки. Без меня не прыгайте, займитесь тут чем хотите, только на матах. Ведите себя, ради бога, хорошо.

Едва она выходит за дверь, поднимается шум. Смех, поддразнивание, болтовня про мальчиков и про приключения на выходных. Я прислушиваюсь, чтобы понять, как нужно вести себя. Чтобы соответствовать. Наблюдаю, как Джорджи, самая маленькая в классе, карабкается по веревке, которая свисает с потолка. Ногами она отталкивается от большого узла внизу, руками подтягивается, поднимаясь все выше. У нее ловко получается, она уже почти на середине, веревка немного раскачивается из стороны в сторону. Фиби наклонилась к Клондин, шепчет что-то ей на ухо, они хихикают и приближаются к веревке. Джорджи уже высоко, мата на полу под ней нет. Я знаю, что у них на уме, догадаться нетрудно. Нужно вмешаться, но ведь не меня на этот раз будут изводить. Унижать.

Они начинают раскачивать веревку, сначала легко. Другим девочкам не требуется много времени, чтобы это заметить. Скоро собирается толпа, все запрокидывают головы, смотрят под потолок, конские хвосты опускаются все ниже. Они бы повытаскивали телефоны, но в трико нет карманов. Джорджи просит прекратить, но они не слушаются. Спускайся вниз, быстрее, – хочу я крикнуть, но ее уже охватывает страх, опережая меня. Страх велит ей – держись, шепчет прямо в ухо – цепляйся за свою жизнь. Она напрягает все мышцы, сжимает руками веревку, босые ступни бесполезно висят. Немного соскальзывает вниз, снова подтягивается. Одна нога распрямляется, но она снова захватывает веревку. Кто-то решает сострить, спрашивает: ну, как погодка там наверху, Джорджи? Смешки. Восклицания. Черт, как она высоко. Потом Аннабел предостерегает:

– Она же упадет. Фиби, перестань.

Но Фиби не слушает, только еще сильнее раскачивает веревку, улыбка становится шире, она наслаждается своей властью. Могуществом. Джорджи болтается, как детеныш мартышки, когда рядом нет материнского плеча или хвоста, чтобы ухватиться. Ни веток, ни ствола. Ничего, что спасет от падения. Одна там, наверху. Совсем одна. Как все мы.

– Теперь ты, Клон, твоя очередь.

Клондин безропотно подчиняется, отводит веревку, Джорджи начинает вращаться. Когда она поворачивается ко мне лицом, я вижу ее глаза. Испуганные. Мокрые. Полные слез. Тело соскальзывает, на этот раз ниже, чем в первый. Она устала. Помоги ей. Не могу. Могу. Не хочу.

Мне же никто не помог.

Вращение веревки замедляется, Клондин отступает в сторону, окликает Джорджи.

– Назначается приз за спуск – десять фунтов, давай.

Девочки сразу теряют интерес, результат, по их мнению, предсказуем: Джорджи через минуту-другую спустится вниз, начнет жаловаться, что Фиби с Клондин ее напугали. Зрители начинают распадаться на группы по два-три человека и расходиться.

Веревка почти неподвижна. Девочки устраивают состязание: крутят колесо на матах, обсуждают результаты. Все девочки, но не Фиби. Непонятно что, но что-то так и подмывает ее, она не может совладать с собой и дергает веревку еще раз. Очень уж разыгрался в ней азарт.

У Джорджи закончились силы, больше не может.

Перед ее падением я успеваю отвернуться. Звук, отчетливый. Так стучат кости. Удар. Стук. Смех, в котором и я участвовала несколько минут назад, мгновенно смолкает. Тишина наступает офигенная.

– Ты гребаная кретинка, Фиби, – говорит Клондин.

Я оборачиваюсь. Джорджи. Не столько сидит, сколько осела как-то. Лицо белое, такого же цвета, как кость, которая торчит у нее под подбородком. Лезвие из кальция, ключица. Стая в трико больше не крутит колесо, подходит, сбивается в кучу вокруг нее. Я тоже подхожу, но сзади, сажусь рядом. Она втягивает воздух быстрыми, короткими вдохами, веревка как улика покачивается у нас над головами. Мы все замешаны. Голоса звучат совсем по-другому сейчас. Выше, резче. Все напуганы. Жмутся друг к другу, беда же.

– Блин. Не сваливай все на меня, ты тоже виновата, Клондин.

– Нет. Я отошла в сторону, и тебе тоже надо было уйти.

– Ой, боже мой. Меня тошнит, сейчас вырвет.

– Заткнись, Клара. Подумай лучше о Джорджи, каково ей, бедняжке.

– Мы вызовем Джонси. Слышишь, Джорджи? Все будет хорошо, – говорит Аннабел. Решительно. Как командир.

Фиби садится на корточки, перед ней приоткрылось узкое окно возможности переиграть ситуацию, и она знает это. Она не упустит шанс.

– Мне так жаль. Я думала, ты спускаешься. Я никогда не сделала бы ничего такого, если бы знала, что ты упадешь.

– А не поздновато ли ты спохватилась, как по- твоему? – говорит Аннабел.

– Может, ты заткнешься раз и навсегда? Иди и позови Джонси, приведи ее сюда. И пусть кто-нибудь только посмеет хоть слово вякнуть! Кто проболтается – тому мало не покажется, ясно? Все смеялись, все и виноваты. Это просто несчастный случай. Она сама упала.

Фиби держится молодцом. Просто молодцом. Девочки торжественно кивают, клянутся. Клара отворачивается, зажимает рот рукой, плечи у нее вздрагивают. Джорджи начинает стонать. Странный звук переходит в вой, когда она переводит взгляд вниз и видит кость, которая торчит у нее из-под кожи. Аннабел бросается к двери с криком – я за Джонси.

– Не смотри туда, – говорю я Джорджи.

Фиби не нравится, что вой Джорджи становится все громче, она хочет заткнуть ее.

– Вот черт. Успокойся ты, ради бога, Джонси сейчас придет. Не забудь сказать, что ты сама упала, слышишь?

– Можно, я принесу ей воды? – спрашивает Мари.

– Нет, – отвечает кто-то. – Пить нельзя. Я видела передачу по телику. Нужно держать человека в тепле, пока не придет помощь.

– Принесите кто-нибудь толстовку. Может, укрыть ей ноги? Тебе холодно, Джорджи?

Я чувствую, что она начинает дрожать всем телом. Шок. Я подпираю ей спину своим плечом.