А. Пешков

75

А. П. ЧЕХОВУ

Между 22 и 25 июня [4 и 7 июля] 1899, Н.-Новгород.

А я был уверен, что Вы купаетесь в море! Нехорошее это занятие для человека с Вашими легкими сидеть в затхлом городе Москве, имея возможность гулять по морским берегам. Я тоже сижу в городе, но невольно, ибо начальство не пускает меня на дачу, к семье, несмотря на все мои о сем ходатайства в надлежащих сферах. Квартиру у меня красят, и я поэтому изгнан из нее на крыльцо, где и проживаю. Жарко и тесно мне! По вечерам пью водку с малярами и пою с ними песни. Приятно поют костромичи, и пение их изгоняет из сердца моего беспутного обильные слезы, а вместе с ними — хандру.

Объяснение Ваше духовного недомогания моего — математически верно. Ибо — если околодочного надзирателя сразу произвести в частные пристава — неловко будет околодочному. Пожелает он распорядиться сообразно с новым неожиданным и, быть может, незаслуженно пожалованным чином, а способности-то у него — не повысились в уровень с обязанностями частного. Жаль его, несчастного!

В Петербург жить — не поеду. Там солнце бывает три раза в году, а женщины все читают экономические книжки и всякое подобие женское утратили — без солнца и женщин живых человеку жить невозможно. А вот с будущей весны двину я путешествовать по России пешком — это меня сразу освежит.

Рад я, что попова книжка понравилась Вам. Был бы еще более рад, если 6, при встрече, он сам понравился Вам, во что верю. Он — лучше своей книжки неизмеримо. Знаете, очень приятно и вкусно видеть искренно верующего человека. Редки люди с живым богом в душе. А поп — такой. Милый, ясный попик!

Он в Крыму теперь, в двух верстах от Алушты, забыл, на чьей даче. Напишу ему, что Вы в начале июля тоже там будете. Очень хочется, чтоб Вы встретились и полюбили друг друга, ей-богу.

Марья Водовозова вчера была у меня. Противная баба. Сказала, между прочим, что Средин скоро умрет. Похвалила Альтшуллера и, как кошка, нафыркала на всех остальных ялтинцев. Обучает студентиков марксизму. Нет, как нехорошо все это и какая она жалкая, при всем своем великолепии в экономических книжках.

Рассказы Ваши еще не прочитал. За письмо — спасибо Вам. Хорошо для меня, что я узнал Вас. Крепко жму руку.

Поезжайте скорее из Москвы куда-нибудь!

А что Ваши книги — скоро выйдут? И как — отдельным изданием или — как и Тургенев и проч. — в приложении к «Ниве»?

Всего доброго!

А. Пешков

76

M. З. БАСАРГИНОЙ

Июнь 1899, Н.-Новгород.

Как я живу? Да так же, как и всегда жил, Мария Захаровна, — беспокойно. За десять лет я обошел и объехал почти всю Россию и даже теперь, женатый, не могу сидеть долго на одном месте. Скоро — в августе — будет три года, как я уже женат, имею сына, коему в июле минет 2 года. И за это время я жил в Самаре, Нижнем, Ялте, Твери, Тифлисе, снова в Самаре и Нижнем, снова в Ялте, откуда приехал лишь на пасхе. С той поры сижу здесь. Осенью поеду в Смоленск я Петербург. С год тому назад уехал было на кладбище, ибо у меня легонькая чахотка разыгралась, и я едва устоял на ногах.

Что я делаю? Пишу. Вы читали мои рассказы? Осенью они выйдут вторым изданием, и я пришлю Вам их. В литературе мне очень повезло — я выступил с первым рассказом в 95 году и уже издаю второе издание. Переведен на несколько иностранных языков. Зарабатываю много денег — тысячи четыре, пять в год — и никогда не имею ни гроша, и всегда — в долгах.

Живется мне в общем нелегко и невесело. Работаю много, устаю, здоровье надорвано. «Образованную» и «культурную» публику — терпеть не могу, вожу компанию больше всего со своим братом, простяком, — с мастеровщиной, с ломовыми извозчиками, с босяками и т. д. Это — простой, искренний, хороший люд, и я люблю быть среди него. Разумеется — пью водку. Так-то.

Нелеп я все так же, как й раньше, и так же глуп.

Будете писать Вашим — поклонитесь Зах[ару] Ефим[овичу]. Я виноват пред ним—когда-то заставил его пережить неприятные минуты. Я знаю это, но — надо мне простить. Я люблю Зах. Еф., — это недюжинный человек и хорошее сердце. Поклонитесь от меня всем Вашим — я никого не забыл из них.

Прошлое — лучше настоящего, хотя, быть может, это только потому, что мне уже 30 лет, я много работал, высоко влез и — устал. А впрочем — я все-таки еще живой человек и порой — умею быть веселым. Ни на что не жалуюсь, люблю посмеяться над собой и — не вздыхаю с грустью. Ба! О чем жалеть?

Я пришлю Вам карточку, как только мне сделают. Очень прошу Вашу.

И — до свидания, пока!

Крепко жму руку Вашу. Хорошо встретить старого друга, особенно когда он еще так молод, как Вы.

А. Пешков

77

С. П. ДОРОВАТОВСКОМУ

Июнь 1899, Н.-Новгород.

Добрый мой Сергей Павлович!

Нет более скучного занятия, чем исправление своих грехов! И как это трудно! Сидел, сидел и — очень скверное впечатление получил от всей этой канители.

Пожалуйста — выбросьте «Чижа», — он режет ухо. Порекомендуйте корректору отнестись повнимательнее к моей мазне. А вместо «Чижа», чтобы публику не обижать, — суньте что-нибудь, если найдется: «Красоту», «Девочку» или малюсенький рассказик о проститутке, коя писала письма к воображаемому любовнику. Вообще же — поступайте по желанию и вдохновению Вашему вкупе со Владимиром Поссе.

Сей самый Владимир обещал мне выслать Мутера — о чем прошу ему напомнить. Просил я его также о «Всеобщей истории литературы» Корша, и сие — напомните при встрече.

А с «Фомой» я — сорвался с пути истинного. О-хо-хо! Придется всю эту махинищу перестроить с начала До конца, и это мне будет дорого стоить! Поторопился я и — растянул. Горе! Очень злит меня сия вещь.

«Фома», корректура, начальство прижимает, голодающие заездили — страшно устал! У нас в Нижегородской — цынга и маленький тифик. Нужно очень много денег — и нам, и в Казань, и в Сарапул, и чорт знает куда, и кому их не нужно! Собираю, посылаю, встречаю, направляю, провожаю. Получаю ужасно жалостные письма. Нет ли где денег для голодающих? Направьте несколько ко мне или пошлите в Новопоселенную