И тогда в разговор вступил Джованни Пьетро д’Анджело.

— Мой старшая дочь никогда не вернется к вам, Ровере, — произнес он негромко, но веско. — А если попробуете обвинить Марко в смерти куртизанки, я немедленно отвечу обвинением вашего сына Стефано. Всем известно, что молодой человек недавно женился, причем удачно. Говорят, молодая супруга ожидает первенца. Вы готовы заплатить огромную цену за возвращение в свою постель той женщины, которая возвращаться не хочет?

Немалая доля вины лежит на моих плечах, поскольку я не должен был соглашаться на брак дочери с таким человеком, как вы. Жена со слезами умоляла изменить решение, однако в то время я не мог мыслить здраво и видел только несчастья, которые повлек бы за собой отказ. Я горько ошибался, а отвечать за мою ошибку пришлось Бьянке. Но впредь я не дам дочь в обиду. Аннулируйте брак, и на том разойдемся.

— Никогда и ни за что! — категорично отрезал Ровере. — Я разыщу беглянку! Неважно, где именно вы ее спрятали. Найду везде, чего бы это ни стоило! Она моя жена. Моя! Непременно позабочусь, чтобы расплата за измену оказалась достойна проступка. Наказание будет долгим и очень-очень болезненным. Сделаю все, чтобы сломить непокорный дух, и впредь девчонка не посмеет ослушаться.

С каждым словом Ровере все больше распалялся; лицо исказилось гневной гримасой, а в углах рта выступила слюна. Он уже не говорил, а кричал.

— Вы нестерпимо глупы и дурно воспитаны, синьор, — с презрением произнес торговец шелком. Позвал слуг и приказал выбросить бесноватого посетителя на улицу и больше никогда не впускать в дом.

Два дюжих лакея выволокли Себастиано Ровере из палаццо. Окончательно утратив чувство собственного достоинства, разъяренный адвокат сопротивлялся и сыпал проклятьями, отчего обращение с ним отнюдь не становилось мягче. В конце концов один из слуг пнул негодяя пониже спины, отчего тот рухнул с крыльца и растянулся на мостовой лицом вниз.

Впрочем, он тут же поднялся и, потрясая кулаками, продолжил прерванный монолог:

— Ты еще пожалеешь об этом, Пьетро д’Анджело! Отомщу и тебе, и всей твоей семье! Вот увидишь!

Впрочем, старался он напрасно: за толстыми стенами палаццо его отчаянного крика никто не слышал. Едва мучителя заставили покинуть комнату, Орианна без сил упала в кресло и закрыла лицо руками. Муж услышал всхлип, но только один. А через пару мгновений она убрала руки и посмотрела ясным, твердым взглядом. Джованни знал, что означало это выражение прекрасного лица: жена готова сражаться до конца, чтобы победить.

— Бешеный пес, — негромко произнесла Орианна. — Больных животных положено избавлять от мучений.

— Если с ним что-нибудь произойдет, в нынешних обстоятельствах первым делом обвинят нас, — практично возразил Пьетро д’Анджело. — Наверняка существует другой способ, и мы непременно его найдем.

— За душой у этого человека нет торгового дела, которое можно было бы разрушить. А что касается профессии… каждый судья и адвокат во Флоренции берет взятки. Это обычная практика, на которой держится бизнес. Остается одно: показать миру худший из его пороков.

— По городу ходит немало слухов, — признал супруг, — однако негодяй ведет себя настолько осторожно, что даже Церковь предпочитает ничего не замечать.

— Ясно одно: нельзя позволить чудовищу найти и вернуть Бьянку, — уверенно заключила Орианна. — При его одержимости это означает, что никто из нас не должен к ней ходить: за домом уже наверняка установлена слежка.

— А разве сегодня ты не навещала дочку? — с улыбкой осведомился Джованни.

— Как ты узнал?

— А мне и не надо было ничего узнавать. Достаточно хорошо знать свою жену. К тому же неужели думаешь, что после восхитительной ночи я мог не заметить отсутствия любимой супруги?

Орианна рассмеялась.

— Всего лишь отправилась к ранней мессе, а потом задержалась, чтобы посоветоваться с падре Бонамико. Ну а он предложил воспользоваться садовой калиткой. Вот и все.

— Больше не рискуй, — предупредил супруг. — Опасность слишком велика.

— Понимаю, — согласилась синьора. — Именно так я объяснила Бьянке, почему больше не приду. А еще успела побеседовать с преподобной матерью Баптистой. Девочка под надежной защитой: даже если Ровере сумеет разнюхать, где она прячется, нарушить неприкосновенность обители не осмелится даже он.

Джованни согласно кивнул:

— Я тоже так думаю. И все-таки, дорогая, лучше найти для девочки другое место, подальше от города. Так будет надежнее. Впрочем, пока пусть остается в Санта-Мария дель Фьоре. Если проявим терпение, возможность спрятаться более надежно непременно представится.

Вскоре семейство Пьетро д’Анджело переехало из палаццо в загородную виллу. В сельской местности было прохладнее, да и дети соскучились по простору. Ровере не замедлил организовать слежку за домом на площади Санта-Анна Дольче: об этом сообщил Марко, который остался в городе, чтобы держать под контролем склады отца. Молодой человек остро чувствовал свою вину перед сестрой и регулярно сообщал родителям о действиях зятя.

В начале осени семья вернулась в город, а вскоре стало известно о грандиозном скандале, в который оказался замешан Ровере. Теперь уже ничто не мешало перевезти Бьянку из монастыря Санта-Мария дель Фьоре в новое убежище, расположенное на расстоянии многих миль от Флоренции. Адвокат устроил шумную вечеринку для знатных горожан. Уже несколько недель по Флоренции упорно ползли слухи о каком-то новом извращении; гостям не терпелось узнать, в чем именно оно заключается, и по возможности принять участие в развлечении.

Никто из них не знал, что молодая жена Ровере сбежала. Поскольку благородные дамы редко покидали свои дворцы, отсутствие Бьянки осталось незамеченным. Ну а на сборище ей, разумеется, и вообще делать было нечего.

На следующий день после невиданной оргии адвокат был арестован на основании обвинения, выдвинутого против него главой гильдии аптекарей и докторов. Его шестнадцатилетнюю племянницу похитили накануне, когда девушка вышла из аптеки дяди, чтобы отнести порошок от головной боли овдовевшей матери, которая жила в соседнем доме. Пройти предстояло всего десяток шагов, не больше, однако два злодея схватили беззащитную жертву и уволокли в неизвестном направлении. Следующим утром рыбак нашел ее на берегу реки Арно, жестоко избитую и едва живую. С огромным трудом девушка назвала имя дяди.

Завернув несчастную в одеяло, рыбак отнес ее в дом аптекаря. Подкрепившись вином с целебными травами, племянница нашла силы рассказать свою страшную историю.

Двое похитителей замотали голову жертвы тряпкой, чтобы она не видела, куда ее несут, и притащили в какой-то дом, где красивая женщина с оливкового оттенка кожей искупала ее в ароматной ванне, а потом дала вина, от которого девушка почувствовала себя странно. Незнакомка оказалась очень доброй и позволила погладить своего маленького серого ослика. Отвела в большую комнату, полную богато одетых мужчин с кубками в руках. Многие из них выглядели уже изрядно пьяными.