Теперь Кинг понимал: вряд ли его мечта зарабатывать на жизнь писательским трудом осуществится в ближайшее время. Поэтому, когда осенью 1971 года в средней школе Хэмпдена (той самой, где он на последнем курсе проходил практику) открылась подходящая вакансия, он согласился обучать старшеклассников. Для начала ему пообещали платить шесть тысяч четыреста долларов в год — шаг вперед, если сравнивать с работой в прачечной.

В то время Тэбби, Стив и Наоми жили в снятом напрокат жилом трейлере на трассе номер два в Хермоне, примерно в семи милях от школы. На работу и обратно Стив ездил на «бьюике-спешл» 1965 года выпуска. Каждое утро, перед тем как повернуть ключ в замке зажигания, он скрещивал пальцы на удачу, умоляя, чтобы эта развалюха завелась — машина держалась на честном слове, клейкой ленте да проволоке.

Казалось бы, все складывается неплохо: Кинг стал учителем английской литературы и наконец мог использовать полученные в колледже знания, — но очень скоро он обнаружил, что совсем не так представлял себе жизнь преподавателя. «Я-то думал, что, преподавая в школе, гарантированно обеспечу семью и заживу как типичный представитель среднего класса. Я и не догадывался, что школьные учителя ведут настолько жалкое, полунищенское существование, — признается он. — Как будто к ушам подсоединили кабель и высасывают из тебя все соки. Пришел домой, проверил тетради — и уже никакого настроения писать. Мы планировали купить машину, собирались зажить по-человечески, и вдруг нате вам — выясняется, что учителю живется хуже, чем работнику прачечной».

Чтобы справиться с разочарованием, Стив стал подмечать, как себя ведут ученики. Домой он ехал, перебирая в уме свежеподсмотренные истории и яркие новые идеи, которые его подопечные подсказали ему в этот день (порой даже приходилось слегка помучить их на уроках — само собой, всегда беззлобно и с юмором).

Время от времени он мог припугнуть тех, кто филонил на занятиях, пригрозив им необычным наказанием. «Когда я проходил здесь практику, мой инспектор применяла особое, проверенное средство для „класса живых мертвецов“, — рассказывал притихшим ученикам Стив. — Допустим, она задала вопрос: „Кто мне подскажет, чем была вызвана глубокая депрессия Вилли Ломена из „Смерти коммивояжера“ (пьесы, вышедшей из-под пера знаменитого американского драматурга Артура Миллера)?“ Если через пятнадцать секунд никто не поднимал руку, она снимала туфлю. Через тридцать секунд — вторую. И так далее. До молнии на платье обычно не доходило: к тому времени кто-нибудь обязательно да вспоминал, что он думает о депрессии Вилли Ломена».

В перерывах между преподаванием, проверкой тетрадей и общением с Тэбби и дочерью Стив по-прежнему отыскивал время и возможность сосредоточиться, чтобы приступить к написанию романа, однако вскоре обнаружил, что короткие рассказы куда выгоднее и надежнее — по крайней мере в краткосрочной перспективе. Он по-прежнему поддерживал связь с Биллом Томпсоном из «Даблдей», но, после того как его заставили основательно перелопатить два романа, которые в итоге завернули, решил сосредоточиться на рассказах для мужских журналов: он мог заработать от двухсот долларов и выше всего за несколько часов.

Помимо изданий «Кавальер» и «Адам», Кинг сотрудничал с такими журналами, как «Чувак», «Джентльмен», «Бюст», «Шик» и «Гэллери». Когда он сообщил матери, что его сочинения пользуются спросом, та обрадовалась и, само собой, захотела купить журнал с рассказом сына. И хотя, в отличие от других авторов, Стив писал не порнографию, которой пестрел каждый выпуск, а ужастики, он не хотел, чтобы мать знала, в какого рода журналах публикуется ее сын. Поэтому Тэбби делала ксерокопии напечатанных рассказов, предварительно заклеив поля с кричащей рекламой фильмов для взрослых, смазки и секс-игрушек, как правило, обрамлявшей страницу с текстом.

На самом деле, в редакциях так высоко ценили его труд, что даже предлагали попробовать писать порнографию; в конце концов, за «клубничку» платили больше, чем за ужасы. Стив набрался храбрости и честно попробовал, но ничего не вышло: в эмоциональном инструментарии писателя не нашлось места для эротических фантазий. Где-то на пятидесятой странице он наконец сдался. «Слова были на месте, но я просто не мог себя заставить писать этот бред. Я валялся от смеха, — рассказывал Кинг позднее. — Еле-еле смог добраться до места, где близнецы занимаются сексом в придорожной пыли».

По его словам, дело было не в самом сексе — преданный семьянин, Стив испытывал неловкость, когда приходилось писать о разврате. «Когда состоишь в прочных моногамных отношениях, сложно сочинять сексуальные сцены, которые выглядели бы правдоподобно, воздействовали на читателя и при этом не выпадали из сюжета. Сцены секса выходили поверхностными, словно притянутыми за уши, — жаловался он. — Как, уже две главы никто не трахался? Надо срочно втиснуть сюда сексуальную сцену!»

Решив сосредоточиться на коротких рассказах, Кинг попал в точку. В 1972 году «Кавальер» опубликовал четыре его вещи: «Детки в клетке», «Пятая четвертушка», «Поле боя» и «Давилка». Это были верные деньги, а нередко и строка с именем автора в подзаголовке, и, когда Най Уилден сообщил, что читатели просят публиковать больше его рассказов, Стив по-настоящему обрадовался. Он еще не окончательно расстался с мечтой о романе и даже время от времени переписывался с Биллом Томпсоном. Впрочем, предлагать пока было нечего, и к тому же наученный горьким опытом Стив не хотел снова выполнять мартышкин труд по переделке рукописи.

Рассказ «Пятая четвертушка», о преступнике, который хочет отомстить за смерть друга, погибшего во время неудачного ограбления, Стив написал под псевдонимом Джон Суизен. Он выбрал новое имя, поскольку эта история отличалась от других его журнальных публикаций. Не рассказ о сверхъестественном, а скорее крутой детектив: в качестве образца Стив взял криминальное чтиво пятидесятых годов. «В те времена было принято использовать множество разных имен — из-за нескончаемого потока подобной литературы. А поскольку я решил попробовать себя в этом жанре, то использовал имя Джона Суизена — причем в первый и последний раз, так как оно мне не нравилось».

Когда школу закрыли на летние каникулы, Стив вернулся в прачечную «Нью-Франклин» на полную рабочую смену. У этой душной, неблагодарной, изнурительной работы был один плюс: как и на фабрике «Уорамбо», где ему довелось трудиться после школы, обстановка в прачечной располагала к рождению новых сюжетов, а местные работники время от времени подбрасывали идейку-другую для рассказа.

Так, у одного из коллег Кинга отсутствовали руки до локтей — мужчина носил специальные протезы с крюками на концах. Он работал в этом месте уже третий десяток лет; так случилось, что в один из дней его поставили дежурить у глажки. Работники в шутку называли машину для глажки «Давилкой» — потому что именно это грозило любому, кто подойдет слишком близко. К несчастью, в тот день галстук парня случайно попал в механизм. Он попытался вытащить галстук, и машина засосала его левую руку. Инстинктивно он попробовал вызволить левую руку правой — и в результате потерял обе.

Когда Стив работал здесь в начале семидесятых, парень с крючьями знакомился с новичками необычным способом: он опускал крючья под струи холодной и горячей воды, со спины подкрадывался к ничего не подозревающему коллеге и прижимал крючья к шее. Вдоволь насмотревшись на этот прикол, а также став его невольной жертвой, Стив решил использовать эту историю. В результате появился рассказ «Давилка».