Да уж, да он сам совершил глупость, когда, во-первых, сблизился с ней настолько, что дал пищу для разговоров всем общим знакомым (а их немало!), и, во-вторых, когда, вернувшись из Ниццы, не порвал с ней сразу же. Теперь же, когда она призналась, что они с отцом разорены, в эту минуту объявлять ей о том, что они расстаются, было бы просто даже неприлично!

— Успокойся, — теперь уже он сам уложил ее голову к себе на колени и принялся гладить волосы. — Успокойся, ты же со мной… Что-нибудь придумаем…

Так и хотелось предложить ей несколько вариантов работы, начиная с уборщицы офиса (а чем она лучше Нади Треповой?!) и заканчивая какой-нибудь нейтральной должностью в отделе кадров. Будет раскладывать и подшивать документы, варить кофе, мыть чашки, бегать за сигаретами и печеньем в ближайший магазин…

— Но и это еще не все, — теперь уже Лара содрогалась от рыданий, похоже, до конца спектакля было еще далеко. — Я долгое время не знала, говорить тебе или нет… Но сейчас, раз уж и без того все так плохо, скажу.

Она поднялась, достала откуда-то из складок или карманов домашнего открытого платья большой мужской носовой платок в синюю и белую клетку и шумно высморкалась. Хорошая девочка.

— Давай так. Ты немного успокоишься, выпьешь воды и потом мне все-все расскажешь, — предложил он.

— Нет-нет, — занервничала она еще больше. — Скажу все сейчас.

«Ну, точно про беременность скажет, на десерт», — подумал Денис.

— Значит, так. — Лариса выпрямила спину, уложила свои ладошки на колени, вздохнула и начала: — Когда ты приехал, мне в этот же день позвонила какая-то женщина и сказала, чтобы я оставила тебя в покое… И чтобы я ее не искала. В случае же, пригрозила она, если я не расстанусь с тобой, то у моего отца будет еще больше неприятностей…

— Как ты сказала? Еще больше? Выходит, эта особа знает о тебе и твоем отце немало, раз так говорит.

— Думаешь, она как-то связана с Головиным?

— Не знаю… Но все может быть.

— Скажи, Денис, ты можешь хотя бы предположить, кто она? — спросила Лара и затаила дыхание.

— Ты, наверное, хочешь спросить, не было ли у меня кого-то параллельно с тобой? Нет, Лара, успокойся. Могу еще раз повторить, что в Ниццу я ездил один. Единственная женщина, с которой я там повстречался, — это Земцова, жена Жени Крымова, я рассказывал тебе эту историю. Они помогли мне в свое время, здорово помогли. И у меня, как ты сама понимаешь, с Земцовой не может быть никаких отношений.

— Вы с ней встретились там? Странно… — Лариса прикусила губу. — Надо же так умудриться встретиться в Ницце…

— Да ты стихами заговорила, зайка! — И он, забыв, что, в сущности, между ними все кончено и что теперь он должен постепенно отдаляться от нее, поцеловал Лару. — У нее квартира или дом во Франции, для нее Ницца — вроде нашей дачи в Переделкине, к примеру.

— Хорошо, я верю тебе. Но согласись, что ты лучше меня знаешь, кто в тебя влюблен настолько, что способен на такие вот вещи… Она звонит мне, портит мне настроение, говорит гадости!

— Хорошо, я скажу Михалычу, он попытается установить, откуда эти звонки, вот и все! Может, какая-нибудь… — Тут он почувствовал, что краснеет, — какая-нибудь уборщица из моего офиса влюбилась в меня и, понимая, что между нами все равно никогда ничего не может быть, решила таким вот образом вмешаться, пусть и косвенно, в мою жизнь. Она была пьяная?

— Понятия не имею. Так ты попроси Михалыча, пусть он действительно что-нибудь предпримет… Все-таки он отвечает за твою безопасность, а я-то тебе не чужая…

Он понимал, что должен вот сейчас сказать ей что-то важное, те слова, которые успокоят ее, дадут надежду на продолжение отношений, возможно, и она в эту минуту испытала нечто вроде душевного подъема в ожидании этих важных для нее слов, ведь она раскрыла ему не только свои объятия и душу, но и поделилась проблемами, по сути, призналась в том, что только он способен сделать ее счастливой и она только и ждет от него какого-то судьбоносного решения, действия. Но предлагать ей руку и сердце он не собирался. И показаться подлецом не хотелось. Шли секунды, минуты, он искал какие-то нейтральные слова, которые отсрочили бы неприятный для него разговор, но слова не находились, а Лара, вероятно по-своему истолковав его молчание и странный, устремленный на нее взгляд, принялась снимать платье…

* * *

И в эту минуту раздался спасительный звонок. Звонил следователь Левин! Денис порывисто вскочил и отошел к окну, в душе надеясь, что платье все же вернется на место и не будет снято, что Лара повременит с проявлением своих чувств. Он стоял к ней спиной и хотел только одного — никогда больше не видеть ее!

— Да, слушаю.

— Денис, у нас тут кое-что произошло… Мне нужна ваша помощь. Если у вас есть пара часов свободного времени… А я понимаю, что вы человек занятой…

— Что нужно сделать?

— Приехать на Трубную, точный адрес я сейчас продиктую…

Денис хотел спросить, связано ли это как-нибудь с Треповой, но подумал, что в присутствии Лары этого делать не стоит. Да и без того ясно, что этот звонок Левина связан с Треповой. Поэтому не стоит задавать никаких вопросов, надо просто отправляться по указанному адресу, и все!

— Хорошо, я выезжаю!

Он повернулся к Ларисе. Она, раздетая, лежала, откинувшись на подушки, и с интересом наблюдала за ним. На ресницах ее дрожали слезы.

— Уезжаешь? — Она изогнулась всем телом, поправила растрепавшиеся длинные волосы, показав чисто выбритые подмышки, пробежала пальцами по своей небольшой девичьей груди с розовыми сосками, вероятно считая это движение сексуальным.

— Лариса, меня срочно вызывают в прокуратуру… Я тебе не хотел говорить, но у меня тоже неприятности… Может, когда-нибудь все расскажу, но не сегодня…

Он бросился к ней, прикрыл ее платьем, быстро и как-то неловко, ударившись носом, поцеловал в плечо и, пробормотав: «Не бери в голову, все образуется», выбежал из квартиры.

— Конечно, я не мог не заметить, что этот Тришкин жил неподалеку от Цветного бульвара… Москва, она большая, а тут — десять минут ходу от того дома, где живет Трепова, до Трубной…

Они стояли в центре зеленого, солнечного двора, образованного стеной старого кирпичного девятиэтажного дома и теннисной площадки, заросшей акацией, и наблюдали за тем, как из подъезда выносили носилки с телом, прикрытым простыней.

— Значит, вы все-таки нашли его, — покачал головой Денис. — Как-то все нехорошо складывается…

— И все крутится, заметьте, вокруг вашей Треповой! — воскликнул Левин. — Между прочим, я буквально пару часов тому назад встречался с ней, беседовал. Знаете, я вот понимаю вас…

— В каком смысле? — Денис достал сигарету и с наслаждением затянулся. Не далее чем четверть часа тому назад в трупе, обнаруженном здесь, в этом доме на улице Трубной, в квартире Аркадия Тришкина, он опознал того самого «сутенера, мужа, брата, любовника» Пилар. Словом, того самого мужчину, который сопровождал «испанку» в Ницце. Некрасивый, коренастый, с прыщами, мертвый выглядел еще более отвратительно. Странное дело, но жалости почему-то этот субъект у него не вызвал.