— Тогда я поведу вас в музей. Хотите?

— С удовольствием.

Музей находился в двухэтажном здании с башенками, построенном в середине XIX века и выкрашенном уже в веке нынешнем в зеленый и коричневый цвета. На первом этаже находился зал современной живописи. А на втором — администрация музея и небольшой зал, где висели полотна живописцев прошлых времен.

Мирославу очаровали полотна местной художницы Марии Белкиной — узкие улочки со старинными домиками, увитыми диким виноградом, палисадники, лиловеющие сиренью или пылающие желтыми золотыми шарами, сады с наливными яблоками и спелыми грушами, поля подсолнухов и живописные виды местной речушки. Понравился и автопортрет художницы — рыжие волосы, задорная челка, курносый, слегка вздернутый нос и сверкающие живым блеском карие глаза.

Мирославе показалось, что художница и впрямь напоминала сказочную белочку. Она никак не могла оторваться от картин, занимающих целую стену.

— Нравится? — тихо спросил Семен.

— Очень!

— Наша местная знаменитость, — произнес он гордо.

— А вы не знаете, Семен, можно ли приобрести одну или две ее картины?

— Думаю, что да. Пойдемте, спросим у директора музея адрес и рекомендацию.

— Так просто? — улыбнулась Мирослава.

— А чего же сложного? Капитолина Сергеевна с удовольствием нам поможет.

— Так вы знаете директора музея? — удивилась Мирослава.

— Эка невидаль, — отозвался Семен, — кто же в Н-ске не знает Капитолину Сергеевну Бахметьеву?!

— Ну…

— Она же у нас главный просветитель! Сама по школам ходит. Лекции об искусстве читает. Для детей каждый вторник бесплатный вход в музей. Кстати, для пенсионеров тоже. Молодым художникам она — вообще мать родная.

Взглянув на озадаченное лицо Мирославы, он воскликнул:

— Идемте, идемте, не сомневайтесь! — И в порыве энтузиазма схватил ее за руку и, тут же опомнившись, отпустил. — Ой, простите.

— За что же? — улыбнулась она и протянула ему свою руку: — Ведите!

Они поднялись на второй этаж.

— А старинных художников осматривать будем? — почему-то шепотом спросил Семен.

— Пойдемте, осмотрим, — улыбнулась Мирослава.

Картин на втором этаже было мало.

В основном это полотна также местных живописцев, но XVIII, XIX и начала XX века.

Когда они вышли из зала, Семен уверенно повел Мирославу к кабинету директора и дважды постучал в дверь.

— Да, да, — послышалось из-за двери.

Семен приоткрыл дверь и просунул голову:

— Капитолина Сергеевна! Можно к вам?

— Заходите, пожалуйста.

Семен пропустил Мирославу вперед и сам зашел следом.

В зеленом плюшевом кресле сидела ухоженная дама лет шестидесяти.

— Здравствуйте, проходите, молодые люди.

— Спасибо, Капитолина Сергеевна! А мы к вам по делу. Вот, Мирослава Волгина — гостья нашего города.

— Очень приятно. — Директор музея протянула Мирославе руку, и та почтительно пожала ее.

— Мирослава просто запала на нашу Марию Белкину и хотела бы приобрести ее картины, — продолжал Семен.

— Ну, что ж, я очень рада, — кивнула Капитолина Сергеевна.

— Я была бы вам очень признательна за содействие, — произнесла Мирослава.

— Капитолина Сергеевна! Рекомендуйте нас! — встрял Семен.

— А вас, молодой человек, я, кажется, знаю…

— Конечно, знаете, я у Трофимова-младшего шофером служу, — важно ответил Семен.

— То-то мне ваше лицо знакомо! — обрадовалась Бахметьева, — конечно, я прозвоню Машеньке, и она с удовольствием покажет вам свои работы. А теперь давайте пить чай!

Мирослава хотела отказаться, но Семен незаметно для директора музея покачал головой, и Волгиной пришлось смириться.

Впрочем, она не пожалела об этом. Чай был вкусный, к чаю — конфеты «Мишка на Севере» и «Красная шапочка». Но главное не это, а то, что Капитолина Сергеевна оказалась великолепным рассказчиком и за короткий срок в увлекательной форме поведала гостям всю историю музея с самого его начала и заканчивая сегодняшним днем.

Через час хозяйка кабинета и гости тепло попрощались и расстались довольные друг другом. Перед этим Капитолина Сергеевна позвонила Белкиной, и та согласилась принять их немедленно.

«Как здорово!» — подумала Мирослава.

Про себя она уже решила, что непременно купит что-то из картин Марии Белкиной.

Художница жила в доме, построенном, вероятно, в 50-х годах прошлого века.

Мария сразу же отозвалась по домофону и открыла им дверь. Они поднялись по широкой лестнице и увидели Белкину, стоящую на пороге.

— Заходите, я вас жду, — весело сказала художница. — Капитолина Сергеевна сказала, что вас заинтересовали мои картины.

— Да, — подтвердила Мирослава.

Гости прошли по длинному коридору, и Мирослава догадалась, что квартира Белкиной занимает весь этаж.

— Вы хотите сразу пройти в мастерскую? — спросила хозяйка.

— Если вы не возражаете…

— Нет, конечно, с чего бы мне возражать.

Мастерская Белкиной была довольно большой. В одной половине художница работала, а в другой располагались уже готовые ее работы, к которым она сразу и подвела гостей.

Мирослава снова была приятно поражена талантом молодой художницы, яркими красками и почти что домашним уютом уголков Н-ска, изображенных на картинах.

Она не удержалась и выбрала пару картин для себя, одну в подарок Шуре и по одной картине для обеих своих теток. Мирослава долго думала, купить ли картину для брата, который уже долго отсутствовал и по которому она сильно скучала.

Ее внимание привлек старый пруд, окруженный не менее старыми ветлами и заросший тростником. Недалеко от берега белели кувшинки, и на одном из темно-зеленых листьев этого растения сидела изумрудная лягушка и смотрела на Мирославу таким проникновенным взглядом, что она решила непременно подарить это полотно брату Виктору.

Цена за все картины оказалась меньше той, что ожидала услышать Мирослава, поэтому она согласилась, не торгуясь.

Деньги она собиралась снять в местном отделении банка по карточке и завтра же расплатиться с художницей. Договорились, что Мария к завтрашнему дню упакует картины, и Семен их заберет.

Мирослава уже собиралась покинуть Марию, как взгляд ее невольно задержался на портрете молодой девушки с льняными волосами и строгими серыми глазами. Девушка стояла, прислонившись спиной к березе, и держала в руке книгу.

Мирославу поразила не только красота девушки, хотя та действительно обладала какой-то несовременной аристократической красотой позапрошлого века. Сама картина чем-то отдаленно напоминала икону…