Хотя было уже десять вечера, Хайдеггер решил кое-что выяснить. Позвонил домой Карлу — узнал, что деньги ушли и что Торк их получил и расписался в получении сегодня утром. Потом достал ноутбук и набрал в «Гугле» слова «Бангкок» и «Ориентал». По первой же ссылке обнаружилась гостиница «Бангкок Ориентал».

Пожалуй, Торк не слишком хорошо управляется с этими шпионскими играми. Ни в какой Бангкок Хайдеггер завтра не успеет, это уж точно, тем более учитывая запуск нового диска «Рокетсайд». Но это не мешает отправить туда своего представителя. Джон Хайдеггер гордо считал себя хорошим менеджером, управленцем, который заботится о клиентах, пусть даже те спятили и разговаривают шифровками. Он щелкнул крышкой мобильной «раскладушки» и набрал номер Мэрибет.

* * *

Следовало отвезти деньги обратно в банк и положить в сейфовую ячейку. Так полагалось по официальным правилам. Однако Бен устал и не хотел ехать в банк. К тому же ему было любопытно.

Он втащил чемодан Торка в свой номер в отеле. Запер за собой дверь, плюхнул чемодан на кровать, расстегнул молнию… и задохнулся при виде такой прорвы денег. Ноги подкосились, пришлось сесть. Там было столько! Кипы зеленых баксов, стопки «Бенджаминов». В жизни такого не видел… Он таращил глаза в изумленном благоговении, но в то же время чувство негодования и обида на Торка крепли.

Чертова рок-звезда! Как он стал таким богатым? Чем это заслужил? Играет на электрогитаре (каких-то четыре струны!) и носит тесные штаны. Скачет по сцене, тряся длинными космами. Женился на модели. Ведет никчемную жизнь, а взамен получает немыслимые богатства! Где справедливость? Что это за мир такой, в котором басисты становятся миллионерами? Ведь это неправильно! Просто-напросто неправильно…

Бен Хардинг платит налоги, так? Разве не он надрывается на работе, чтобы стране хватало денег на вертолеты в небе над Афганистаном и Ираком? Разве не он пошел на службу в Бюро иммиграции и таможенного контроля, чтобы защищать свободу и распространять демократию? Разве не он сражается против террора на передовой? Именно он — свободолюбивый и храбрый американец, он — в первых рядах! На прошлых выборах он голосовал за того кандидата, который обещал вернуть Америке былое величие. Он все делает, как положено, и вовремя платит налоги. Как же так получилось, что толстый стареющий рокер стал миллионером, а Бен перебивается на скудную зарплату? Да это просто нечестно! Бен получал почти столько же, сколько какой-нибудь директор начальной школы в Канзасе! Естественно, побольше, чем учителя, но уж точно меньше, чем заслуживает защитник свободы.

Еще противней было думать, что эти деньги у Торка не последние. Так, мелочь по карманам насобирал. У рок-звезды еще много-много миллионов. Он мог бы просто позвонить своему банкиру и к завтрашнему дню получить еще один миллион.

Бен встал и наглухо застегнул чемодан. Глаза бы не смотрели!.. Потом выдавил немного антисептического геля и протер руки. Схватил бутылку холодной воды из бара — французской, не местной — и стал пить, расхаживая по комнате. Ему не хотелось думать о деньгах, однако ни о чем другом не думалось. Он пытался заставить себя не думать вообще ни о чем, хотя на самом деле о чем только не думал.

Наконец он улегся на кровать рядом с чемоданом и уставился в потолок. Невероятно… Миллион баксов на его кровати. Один миллион долларов. Единица и шесть нулей. Семь знаков. Можно было бы купить домик в горах, жить в лесу, вдали от людей и грязи, от микробов и шума. Больше не нужно было бы работать… Если только самому не захочется. Имея миллион долларов, живи на Гавайях и каждый день играй в гольф.

Бен мечтал обо всем, что можно было бы сделать на миллион долларов (может, это он должен был быть рок-звездой?), а рука сама тянулась к чемодану — нежно погладить превосходный саквояж. Он был сделан из какого-то высокотехнологичного материала, легкий и в то же время прочный; практичный, но модный. Именно такой чемодан он бы купил, имея миллион долларов.

А сколько можно путешествовать… Он бы, пожалуй, поехал на Аляску. Говорят, там чисто. Свежий воздух, прозрачная вода. И, разумеется, не стал бы ездить по Юго-Восточной Азии. Горячий и влажный рассадник микробов — Таиланд, Вьетнам и Малайзия, — это уж чересчур. Слишком много людей, слишком много всего странного. Самое место для атипичной пневмонии, птичьего гриппа и бог знает чего еще. Имея миллион долларов, Бен мог бы всего этого избежать. Уехать ко всем чертям из Таиланда — тигля гниющей смертельной заразы. Миллион долларов спас бы ему жизнь.

Чемодан лежал рядом. Деньги неодолимо влекли Бена, точно прекрасная женщина, пьяная от текилы; сердце его колотилось, ладони потели, во рту пересохло.

Бен знал, что так делать нельзя, но напряжение стало невыносимо, руки сами собой тянулись к чемодану. Он просто не мог остановиться. Точно неопытный любовник дрожащими пальцами теребил он молнию, отчаянно и испуганно желая проникнуть внутрь. Потом медленно потянул язычок, приоткрывая отверстие как раз для одной руки. Холодные, непослушные пальцы скользнули в чемодан, осторожно погладили прохладные стопки мягкой бумаги. Такие гладкие, новенькие, можно даже почувствовать рисунок на банкнотах. Пачки, обтянутые банковской лентой.

Это не было предумышленным деянием. Он не планировал ничего такого, вовсе нет! Все случилось как-то само собой. Бен вдруг понял, что другой такой возможности не представится. Никогда ему не назвать миллион долларов своим, никогда. Такого просто не может случиться. И все же иногда, в самый неожиданный момент, что-то вдруг происходит, и жизнь принимает неожиданный оборот. Все вдруг меняется. Как будто ты влюбился.

Бен принял решение оставить деньги себе.

Сначала Шейла не могла ничего понять. Почему она сидит на полу? Почему руки так крепко связаны? Куда девался Капитан?

Она размышляла об этой странной перемене обстоятельств, о странном повороте судьбы и вдруг почувствовала какую-то непонятную тревогу. Укол разочарования.

Неужели брошена?

Она ведь была любимицей, звездой среди остальных заложников. А теперь вернулась к тому, с чего начала, — сидела прямо на полу, связанная по рукам и ногам, и потела как хрюшка. Как будто зря устраивала для Капитана столько сеансов стриптиза!

Шейла залилась краской от неожиданного стыда. А если Торк узнает, как она выставлялась напоказ? Что, если прямо сейчас остальные заложники рассказывают властям о ее выходках? Ужасно, оскорбительно! Ерзая на неудобном бамбуковом полу, Шейла вполголоса выругалась.

Дело было не в том, что веревки натирали ей лодыжки или наручники были слишком туго затянуты, — нет, Капитан лично (и не без некоторой нежности) связал ее и сказал, что повезет британцев в город — чтобы отпустить. В первую очередь было обидно, что ее заперли! Шейле казалось, что такого больше не будет. Ведь отношения должны строиться на доверии? Кажется, что-то такое говорилось в одном из модных руководств по успешному замужеству — сестра дала ей много таких книжек перед браком с Торком.

Шейла не знала, что американка из Сиэтла — противная халявщица — умерла; лишь знала, что за британскую пару заплатили выкуп, и теперь их повезли назад, в отель. Но что же ее муж? Денег у него вдоволь — она подписала добрачное соглашение, ограничивающее сумму, на которую вправе претендовать в случае развода. Торк мог бы сразу заплатить за нее выкуп. Пусть даже пять миллионов долларов, десять миллионов!.. Так что же он медлит?