Я кивнула. Тем временем мы вошли в довольно большой зал, где Андрей быстро нашарил на стене выключатель и включил свет.

В первое мгновение я опешила. Прямо напротив входа стоял мольберт с приколотым к нему кнопками шедевром а-ля «Черный квадрат» Малевича, правда, с какими-то белыми письменами по всей поверхности. От двери я не могла рассмотреть, на каком языке сделана надпись.

– Экспонаты из английской коллекции? – уточнила я, когда смогла говорить. – Николай Второй это отправлял в Англию перед революцией?

– Нет, Наташа, – невозмутимо пояснил Андрей. – Здесь собраны работы членов Общества потомков. Среди них есть художники, поэты, писатели, но большинство – непризнанные. Их не выставляют в галереях, не печатают в газетах и журналах. Поэтому они решили выставляться сами, у себя. Здесь много интересного.

Мужчины предложили мне подойти поближе к «Малевичу». Я увидела, что текст на черном квадрате написан по-русски и представляет собой нечто революционное, причем про Кронштадт. Я моргнула, потом вежливо попросила дальних царских родственников объяснить мне суть произведения.

– Это творение создано потомком Николая Второго и некой поэтессы, в роду которой также имелись и художники. Он уверен, что ему передались все таланты предков. Он пишет белым стихом, причем считает, что белые стихи должны быть такими и визуально. А лучше всего белый шрифт смотрится на черном фоне. И вот – результат перед вами.

После некоторого периода молчаливого созерцания я уточнила, живопись передо мной или литература. Господа затруднились ответить. Я поинтересовалась, что по этому поводу говорит сам автор. Оказалось, что он считает себя первооткрывателем жанра.

– А просто писатели у вас есть? – поинтересовалась я тогда. – Без примеси живописи?

В Обществе состоял один господин, писавший, по его собственному определению, зооэротические произведения.

– Это с кошечками и собачками? – уточнила я.

– Нет, – покачал головой Андрей. – Самый известный его роман посвящен любви палочки Коха и бледной спирохеты.

Я моргнула, потом уточнила:

– Они – лесбиянки?

– Нет, – опять покачал головой Андрей с самым серьезным видом. – Палочка Коха – мужчина.

– А как у них все происходит технически? – не могла сдержать своего любопытства я.

– А вы почитайте, – посоветовал англичанин. – У автора все описано в подробностях. Между прочим, уже на четыре языка переведено. В Европе – огромные тиражи. Вот только у вас в России пока не оценили этого гения по достоинству. Немцы уже два фильма сняли, причем один полнометражный. Одна известная студия – производитель порнофильмов закупила права на несколько очерков и теперь снимает любовь вирусов в самых непотребных позах, а то занимающиеся любовью люди, даже с извращениями, всем поднадоели.

Я не знала, плакать мне или смеяться. После просмотра шедевров, созданных членами Общества, экспонаты английской коллекции на меня особого впечатления не произвели. Возможно, потому, что мне смогли показать только самые дешевые, которые даже не ставили на сигнализацию. Проживая в Петербурге, я видела множество гораздо более интересных вещей, оставшихся от царской семьи, и определенно в гораздо лучшем состоянии.

Андрей посмотрел на часы.

– Да, нам пора в зал заседаний, – сказал Джеймс. – Вы достаточно подготовлены, Наташа, чтобы встретиться с членами Общества? В первый раз люди очень по-разному реагируют… Не могут сдержать эмоций…

Я посмотрела на Андрея.

– Не бойтесь. Мы будем рядом. А вам, случаем, не доводилось кого-нибудь посещать в сумасшедшем доме?

– Бог миловал.

– Жаль. Это бы помогло. Пойдемте.

Мы спустились на первый этаж и пошли по петляющему коридору. Из его конца до нас доносились голоса граждан, спорящих на повышенных тонах. По мере приближения звуки становились все громче.

– Опять о родстве! – закатил глаза англичанин. – Неужели нельзя раз и навсегда решить вопрос, кто ближе к трону?!

– Конечно, нет, – хмыкнул Андрей. – Все же хотят хапнуть побольше.

– А есть такие, кто не хочет? – поинтересовалась я.

– Есть, – кивнул Андрей. – Идейные. Они просто за восстановление дома Романовых, царской власти, за разгон правительства и отправку депутатов в тюрьму. Вы знаете, что Николай Второй всю Государственную думу полным составом отправил в «Кресты»? Так вот наши ратуют за отправку современных слуг народа в любой следственный изолятор на территории России, хотя склоняются к тому, чтобы разместить их где-нибудь в Москве – Лефортове, Бутырке или Матросской Тишине. Незачем тратиться на транспортные расходы, а то на перевозку депутатов и так много средств идет, которых почему-то не хватает на проезд пенсионеров.

– Знаете, я хоть и не являюсь потомком царской семьи, но эту идею поддерживаю двумя руками, – заметила я. – Зря вы про сумасшедший дом говорили. Тут мудрые люди собрались.

Андрей усмехнулся и открыл дверь.

На наш приход почти никто не обратил внимания, если кто-то и бросил взгляд, то быстро вернулся к своим разговорам.

В зале стояло примерно сто пятьдесят стульев, из которых большинство оставались пустыми. В дальней части имелось небольшое возвышение с трибуной, столом президиума и роялем в углу. За столом сидели трое мужчин и тихо о чем-то беседовали. Все они, надо отдать должное, имели сходство с последним русским императором (возможно, бородой). В зале же велись ожесточенные споры, причем народ разделился на две группы, и каждая спорила о своем. В одной разговор шел о будущем России, в другой – о том, где могут находиться украденные экспонаты коллекции.

Хотя меня, по идее, должна была бы заинтересовать вторая тема, я невольно тронулась к обсуждавшим будущее России. Среди них я, во-первых, заметила одного типа, которого раза три милиция увозила из элитного поселка, где мы проживали вместе с Некрасовым. Он приезжал туда и толкал речи в матюгальник, обличая богатеев, обокравших русский народ. Мои соседи считали его просто сумасшедшим. Некрасов поинтересовался его происхождением, и выяснилось, что тип является одновременно «черносотенцем», баркашовцем и ярилопоклонником, по крайней мере, во всех этих ипостасях (поочередно) проходил лечение в психиатрической больнице имени Скворцова-Степанова. Обычно он менял свою «ориентацию» после курса лечения. Может, кому-то из психиатров стоит на эту тему диссертацию написать? А теперь он, значит, стал потомком императорской фамилии…

Но больше всего меня привлек не этот «многостаночник», а другой человек, которого я знала столько, сколько состояла в браке с Некрасовым, и всегда считала абсолютно нормальным…

Это был его друг детства, с которым они учились в одном классе и который у нас на свадьбе даже был свидетелем. Василий с юности увлекался химией, уже в школьные годы имел дома маленькую лабораторию, потом получил диплом и работал на заводе у Некрасова. Коля говорил, что поднялся во многом благодаря другу. Я не могу объяснить всех деталей, поскольку в химии была всегда слаба, но именно из-за талантов Василия стройматериалы, производимые некрасовским заводом, пользовались такой популярностью. Он, например, делал дешевые краски, ничем не уступающие дорогим финским, отличные лаки, какую-то пропитку…