Флинн, продолжая жевать, подняла голову. Четверо павлинов и правда, ухмыляясь, рассматривали их.

– Крайний слева никакой не северный енот, а Оливер Штубс, – узнала Флинн. – Он не отпускает шуточки – он всегда так выглядит.

Лицо Пегс порозовело, когда Оливер подмигнул ей.

– Нет-нет, он северный енот, – сказала Пегс, отвечая на его взгляд чуть дольше, чем ожидала Флинн. – Они там все еноты.

Флинн снова повернулась к Оливеру и трём его соседям по столу. Смеясь и зубоскаля, те подняли страшный шум.

Флинн резко поднялась с места.

– Смелей вперёд, ничего не страшись, – пробормотала она, пересекая по-утреннему светлый вагон и подходя к второклассникам. Сердце у неё трепыхалось от волнения, и она опасалась, что из-за этого будет дрожать и голос. Ну почему этот высокомерный придурок Оливер Штубс обязательно должен был оказаться одноклассником Йонте?!

– Привет, – сказала она, приветственно постучав по столу. Очевидно, четверо северных енотов часто сидели за этим столиком, потому что обивка сидений была в мармеладных пятнах, а туго накрахмаленная скатерть приобрела вырезанные узоры. Четверо павлинов тут же стали Флинн крайне несимпатичны. Твёрдым голосом она сказала: – Я Флинн Нахтигаль и хочу у вас… я хотела бы только спросить вас… – Она замолчала.

Никто из северных енотов не обращал на неё никакого внимания. Вместо этого второклассники, громко смеясь, разговаривали между собой.

– Ну вот, в моей меховой шапке опять дырка прожглась, – пожаловался один из них.

– Это оттого, что слишком много думаешь. Из головы дым идёт, – вставил другой, и все четверо загоготали во всю глотку.

– Ты слишком много времени проводишь в клубах, – высказал мнение третий.

Сердце у Флинн заколотилось. Северные еноты говорили так быстро и наперебой, что она с трудом отслеживала, кто из них что сказал. Она заметила только, что её собственные слова потонули в устроенном четырьмя павлинами шуме, как шаги в зыбучих песках.

Несколько мучительно долгих секунд Флинн стояла у столика, чувствуя себя невидимкой. Ноги у неё подрагивали, словно хотели унести её назад к Пегс, а там заползти под большую скатерть.

– Привет! – сказала она ещё раз громким голосом.

Единственная девчонка за столом подняла голову. Её тёмные блестящие волосы высоко на затылке были с двух сторон схвачены резинками в хвостики. Но нестриженая чёлка падала на лицо, делая его ещё более вытянутым.

– Смотри-ка, смотри-ка, смотри-ка, – пропела она голосистым хрипловатым эхом. – Нам оказала честь Флинн Нахтигаль. Я Файви Мустаки из Греции. Потомок Ричарда Тревитика. Тебе наверняка известно, кто это, правда, павчонок? Без его паровых машин не было бы на свете ни единого поезда, даже этого. Он был гением. – Она повернулась к своим друзьям: – Северные еноты, поприветствуем Флинн Нахтигаль!

Флинн зазнобило. И как только этой Файви удаётся говорить так, что голос звучит с любопытством и презрением одновременно!

– Мне нужно вас кое о чём спросить, – начала Флинн, но Оливер Штубс с ухмылкой перебил её:

– На тебе мужская рубашка. Это так… провокационно!

Прежде чем он успел ещё как-то прокомментировать внешность Флинн, она быстро сказала:

– Почти два года назад…

– Херонимо Маррар, – представился мальчишка рядом с Файви, словно Флинн ничего не говорила. – Из Испании. Внук Фаусто Маррара. Ты уже явно слышала о нём. Он улучшил всю школьную систему Всемирного экспресса. – Херонимо носил очки с круглыми стёклами в тонкой оправе, подчёркивающие светлые глаза. Его длинные волосы и густые брови тоже были поразительно светлыми, как солома.

– Очень приятно, – солгала Флинн.

Только она снова заговорила – как её перебил третий парень. Взгляд его глаз под аккуратно подстриженными напомаженными гелем волосами был бесстрастным, как у человека, которому в жизни выпало слишком много возможностей – или же слишком мало.

– Уильям Мастерс Палмэн, – представился он гнусавым голосом. – Из Англии.

«Имя как из реестра аристократов», – подумала Флинн, пожимая его смуглую руку, ногти на которой, в отличие от её собственных, были идеально подстрижены и ухожены.

– Я действительно рада с вами познакомиться, – снова начала она. В столовой стало так тихо, что Флинн была совершенно уверена, что за ней наблюдает половина вагона.

– Разумеется, рада, – сказала Файви и, встав, расправила юбку. – С нами каждый рад познакомиться. Мы что-то вроде голубой крови Всемирного экспресса. Принцы и принцессы. Высокородные VIP-персоны. Мы разговариваем только с павлинами, достойными нашего общества, так что исчезни.

Флинн ошарашенно открыла рот. Она хотела что-нибудь возразить, но слова застряли в горле. Эти павлины были не уверенными в себе, как Йонте, а кичливыми, как все стервятники в её прежней школе, против которых Йонте сражался.

– Секундочку… я достойна… – промямлила Флинн, продолжая стоять посреди столовой, в то время как второклассники, протиснувшись мимо неё, понесли грязную посуду к стойке самообслуживания.

Несмотря на ледяной холод между вагонами, на шишковатых коленях Файви не было колготок – только шерстяные гетры, с каждым шагом всё больше сползающие к кедам.

Флинн слышала, как Уильям Мастерс Палмэн, хлопнув в ладоши, сказал:

– Поспешим. Не хотелось бы снова опоздать на урок.

Оливер Штубс громко расхохотался:

– Вы с Херонимо по-любому в следующий класс перейдёте! Меня вот интересует, зачем мы вообще ещё ходим на занятия. Даниэлю следовало бы освободить нас, чтобы у нас было время для более важных вещей. Например, для нашей недели состязаний. – Он так энергично распахнул железную дверь в конце вагона, словно та была картонной.

В столовую ворвался ледяной ветер. Все четверо северных енотов напялили на головы сине-зелёные охотничьи шапки, так низко надвинув их на глаза, что они стали похожи на кастрюли из меха. В нос Флинн ударил запах траченной молью ткани. Она, с одной стороны, недоумевала, а с другой – была готова признать, что, как бы то ни было, выглядели эти шапки круто. В отличие от шалей родителей Пегс они, видимо, были призваны не защищать от холода, а символизировать определённый статус.

Флинн смотрела вслед северным енотам, её охватило странное оцепенение. Почему эти павлины так унижали её? Может, это связано с тем, что они знали Йонте? Флинн покачала головой. Она не могла представить себе, чтобы кто-нибудь из учеников не любил Йонте. На его отчаянность и шутки жаловались взрослые – родители и учителя, но не друзья.

Столовую со скрежетом качнуло на повороте. Железные колёса звёздной пылью взметнули к панорамным окнам искры и снег. Очнувшись, Флинн медленно пошла к своему месту рядом с Пегс. Павлины вокруг неё потихоньку возвращались к еде и разговорам.

– Я тебя предупреждала, – сказала Пегс с таким сочувствием, что Флинн внезапно больше разозлилась на подругу, чем на северных енотов.