Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арчер посмотрел на меня с изумлением.
— Ничего себе!
— В чем дело?
— Ты правда не знаешь?
Впервые в жизни я отчетливо ощутила, как у меня поднимается давление. Похоже на то, как подступает магия, только еще добавилась мощная жажда убийства.
— О чем? Я? Не знаю? — еле выговорила я.
— Твой папа — глава Совета. Ну, типа, он — тот человек, который нас всех сюда отправил.
После это ценного сообщения со мной случилось то, чего никогда раньше не случалось.
А именно — полномасштабный выплеск эмоций в лучших традициях мелодрамы.
Короче говоря, я разревелась. И не так, как плачут изысканные героини трагедий. Нет, я ревела некрасиво и совсем не элегантно, с соплями и красной физиономией.
Обычно я стараюсь не плакать при посторонних, а особенно — при неотразимых красавцах, в которых я успела отчаянно втюриться до того, как они попытались меня придушить.
Но почему-то известие, что есть еще что-то, о чем все знают, кроме меня, окончательно меня пришибло.
Арчер, надо признать, не испугался моих рыданий и даже протянул руку, как будто хотел обнять меня за плечи. Или, может, закатить мне пощечину.
Но я не дала ему возможности утешить меня или, наоборот, еще добавить. Я завершила свое драматическое выступление тем, что бросилась бежать.
Выглядело это непривлекательно, но мне уже было все равно. Я бежала, не разбирая дороги. В груди жгло, горло болело от слез и от зверского захвата Арчера.
Густая трава заглушала шаги. В голове не осталось никаких мыслей, кроме одной: какая же я дура!
Не знаю блокирующих заклинаний.
Не знаю ничего о татуировках.
Не знаю о дурацком итальянском злобном Оке.
Не знаю о собственном папе.
Не знаю, что значит быть ведьмой.
Не знаю, не знаю… Ничего я не знаю!
Понятия не имею, много ли я пробежала. К тому времени, как я добралась до пруда за школой, ноги у меня подкашивались и кололо в боку. Необходимо было присесть. К счастью, у воды стояла каменная скамейка. Я так запыхалась от того, что плакала на бегу, — плюхнулась на скамью, хоть она и была вся замшелая. Сиденье нагрелось от солнца, я даже вздрогнула.
Я сидела, опираясь локтями о колени и уронив голову на руки. Слушала, как дыхание продирается в легкие и обратно. Со лба на колени шлепались капельки пота. Понемногу начинала кружиться голова.
До чего же я разозлилась! Ну ладно, пусть мама струсила, когда узнала, что отец — колдун. Это еще можно понять. Но почему она мне не позволила хотя бы поговорить с ним? Я, по крайней мере, представляла бы себе, что меня ждет. Папа мог бы меня предупредить по-дружески: «Кстати, твоя учительница физкультуры терпеть меня не может, а потому и тебя станет ненавидеть. Удачи!»
Я со стоном прилегла на скамью и тут же подскочила — накалившийся на солнце камень обжег голую руку.
Я машинально прижала к сиденью ладонь и подумала: «Поуютней!»
Из указательного пальца вылетела крохотная серебряная искорка, и скамья подо мной тут же начала изгибаться и вытягиваться, и в конце концов превратилась в обтянутый бархатом шезлонг в розовенькую полосочку. Это я небось от Дженны заразилась.
Я устроилась на новом удобном сиденье. Тело наполнял приятный звон. Я не колдовала с тех пор, как приехала в школу, и уже успела забыть, как замечательно ощущается магия, пусть даже самые простенькие чары. Я не умела создавать что-нибудь из ничего — очень немногие ведьмы такое умеют, и к тому же это темная магия, — зато изменять уже существующие вещи мне было вполне по силам.
Я прижала к груди ладонь и улыбнулась, наблюдая, как спортивная форма пошла рябью и начала съеживаться. В итоге на мне оказались белый топик и шорты цвета хаки. Я нацелила палец на пруд. С поверхности воды поднялась тоненькая струйка, завилась смерчиком, и через минуту передо мной завис в воздухе стакан ледяного чая.
Чуточку пьяная от магии и страшно довольная собой, я откинулась на спинку шезлонга и отхлебнула холодного чая. Ну и пусть мне постоянно не везет, все-таки колдовать я умею, правильно?
Прошло несколько минут. Я сидела, прикрыв глаза вспотевшей рукой, слушала, как щебечут птицы, как волны тихо плещут у берега, и хоть ненадолго мне удалось забыть, что меня ожидают серьезные неприятности.
Убрав руку, я повернула голову и посмотрела на пруд.
На противоположном берегу, у самой воды, стояла девочка. Пруд был довольно узкий, так что я хорошо ее рассмотрела: это было то самое привидение в зеленом, с которым я встретилась в свой первый день в «Гекате». И, как в тот первый день, она смотрела прямо на меня.
Было это, мягко говоря, жутковато. Я не знала, что делать. На всякий случай подняла руку и неуверенно помахала.
Девочка помахала в ответ. А потом исчезла. Не растаяла постепенно в воздухе, как призрак Изабеллы, а сразу исчезла. Только что стояла на берегу, и вот ее уже нет.
— Все страньше и страньше. — Мой голос неожиданно громко прозвучал в тишине, и от этого мне окончательно стало не по себе.
Настроение портилось по мере того, как уходило ощущение магии. И шикарный наряд опять превратился в спортивную форму. Странно — обычно мои чары держатся намного дольше. И шезлонг, на котором я сидела, стал жестким. Еще минут пять — и я снова окажусь на замшелой каменной скамье.
Я снова подумала о родителях. Похоже, они все время мне врали. Но как я ни старалась раздуть в себе праведный гнев, вспоминая, что из-за них оказалась в этой кошмарной школе, все равно я знала, что не это больше всего меня мучает.
Сбывался мой самый худший страх. Одно дело — быть не такой, когда вокруг тебя люди на самом деле… ну, не такие, как ты. И совсем другое — оказаться изгоем среди изгоев.
Я закрыла глаза и со вздохом вытянулась на шезлонге, который с одной стороны уже начал обрастать мхом.
— София Алиса Мерсер, урод из уродов, — пробормотала я.
— Простите, что вы сказали?
Я открыла глаза и увидела, что надо мной возвышается какая-то фигура. Солнце освещало ее сзади, так что я видела только черный силуэт, но по очертаниям прически легко признала миссис Каснофф.
— У меня неприятности? — спросила я, не вставая.
Наверное, мне просто померещилось от жары, но я почти уверена, что директриса улыбалась, когда, наклонившись, подсунула руку мне под спину и помогла принять сидячее положение.
— Если верить мистеру Кроссу, вам придется весь семестр отбывать после уроков наказание в подвале, так что — да, я бы сказала, у вас большие неприятности. Но это забота мисс Вандерлейден, а не моя.
Она бросила взгляд на мою розовенькую лежанку и брезгливо поджала губы. Положила руку на спинку шезлонга — и мои чары осыпались дождем розовых искр, а шезлонг превратился во вполне пристойную синюю козетку в пышных розанах.