– Нет? Жалко.

– Но мне-то зачем идти с вами?

– Это необходимо, Эмма. Мне кажется, девочки будут чувствовать себя увереннее, если вы будете рядом. Меня они еще плохо знают, – он улыбнулся уголком рта, – да и мне будет спокойнее. Я как-то не очень умею развлекать маленьких девочек.

«Раньше ты умел, – подумала Эмма. – Ты всегда знал, как успокоить и внушить уверенность. Наверняка и сейчас не забыл…» Впрочем, отчасти он прав. Девочкам может быть неловко в его обществе. А если говорить начистоту, ей ужасно хотелось побыть с Чарлзом, Изабелл и Клер в тишине раннего утра, вдали от всех.

Отчего ей так этого хотелось? Она боялась об этом думать.

– Хорошо, милорд. В котором часу и где я должна с вами встретиться?

– Я стукну вам в дверь. Не надо смотреть на меня так – все будут еще в постелях, ни единой души вокруг. Мы никого не шокируем.

– А слуги?

– Я же не собираюсь заходить в вашу комнату, Эмма. Мы поговорим через дверь, если это больше соответствует вашим представлениям о приличиях.

– Очень хорошо. – Эмма решила, что в его плане действительно нет ничего предосудительного. Она всего лишь временно исполняющая обязанности гувернантки – старая дева двадцати шести лет. – Полагаю, мне пора отправляться к себе, лорд Найтсдейл. Придется рано вставать.

Его зубы блеснули в темноте.

– Эмма, вы все еще боитесь пауков?

– Пауков? – Эмма судорожно сглотнула и прислушалась. В оранжерее больше никого не было, иначе они наверняка услышали бы ее крик. Червяки, жуки и всякие букашки – не страшно. Но пауки! Она так и не научилась преодолевать отвращение к этим созданиям. – Что вы хотите сказать?

– Когда свидание назначают в кустах, есть одно неудобство. Время от времени приходится исполнять роль хозяина – в данном случае хозяйки – для непрошеных гостей. Позвольте-ка мне.

Чарлз снял с ее платья огромного черного паука. Эмма вскрикнула, но вовсе не оттого, что увидела. Просто пальцы Чарлза скользнули по ее груди. К счастью, на ней было закрытое платье с высоким воротом. Никакой возможности паукам – или – пальцам – случайно проникнуть внутрь.

Разве это из-за паука у нее в груди сжалось сердце самым странным образом?

Он поднял отвратительное создание над ее головой.

– Может, мне его уронить? – спросил он, смеясь. – Помню, как вы визжали, когда Робби посадил вам паука на спину.

– Избавьтесь от него, прошу вас. – Эмма повернулась к нему спиной, не сводя глаз с руки с пауком. Не любила она этих тварей!

– Конечно, дорогая. – Он бросил паука в кусты и обнял ее за талию, крепко прижав к себе. Она чувствовала его теплое дыхание на своей шее. – Позвольте отряхнуть вас. Нужно убедиться, что ни одно из гадких созданий не нашло пристанища на вашей особе.

– Я боюсь только пауков. – Эмма едва могла говорить. Широкая ладонь Чарлза двинулась вниз по ее юбкам. Слава Богу, он не задержался в том месте, которое вдруг сделалось горячим и влажным. У Эммы подкашивались ноги. Онане упала лишь потому, что другой рукой Чарлз крепко прижимал ее к себе.

Она задыхалась. Теперь его рука гладила лиф, теперь – о Боже! – мужские пальцы принялись обводить выпуклости и изгибы ее груди.

Она почувствовала, как затвердели соски, превратившись в ноющие набухшие почки. Ей раньше казалось, она умрет на месте, увидев, а тем более почувствовав мужскую руку на своем платье. Однако жар, струящийся по телу, вовсе не навевал мысли о смерти. Напротив, у нее возникло в высшей степени странное желание – даже потребность, чтобы эта рука гладила обнаженную кожу. Эмма застонала.

Он повернул Эмму лицом к себе, и она словно расплавилась, приникнув к его телу, обняв руками за плечи. Ощущать его тело было прекрасно – ее восхитило, какое оно твердое и что в живот упирается некая интригующая выпуклость. Она стала тереться об неё. Приподняться бы немного повыше… Тогда можно было бы прижаться тем местом, которое ныло еще сильнее.

– Бог мой, Эмма! – Чарлз обнял ее за ягодицы и прижал к себе крепче. Другой рукой он ласкал ее подбородок, чувствительную кожу за ухом. Большой палец осторожно отогнул нижнюю губу. Она вздохнула, слегка раскрыв рот, и облизала губы. Ей так хотелось почувствовать прикосновение его губ!

Она получила желаемое. Он наклонился, дразня короткими прикосновениями губ и языка. Эмме казалось, она сходит-с ума. Ей хотелось большего – прикосновений, движения… чего-то, чему она не знала названия. Она захныкала.

Едва высказанная просьба была удовлетворена. Язык проник в рот, как и накануне. Обеими руками он прижимал к себе ее ягодицы, а потом руки двинулись вверх по талии, обхватив грудь. Маленькая остановка – и они скользнули ей за спину, зарылись в волосы.

Ей хотелось самой касаться его, но мешал сюртук, и тогда она просунула руки под него. Там оказался жилет. Пальцы Эммы скользнули по спине и ниже, к самым брюкам. Она принялась изучать мускулистые округлости, спрятанные под этим предметом мужской одежды.

– Милая, – хрипло прошептал Чарлз, – это прекрасно, но, боюсь, нам лучше остановиться. Пол оранжереи никак не подходит на роль ложа.

– Что? – Эмма с трудом возвратилась к действительности. Ей всего-то нужно было продолжить свое осязательное исследование, и она провела рукой по его…

Внезапно она отняла руки как ошпаренная. Что на нее нашло? Она толкнула Чарлза в грудь:

– Я…

– Тише. – Чарлз приложил палец к ее губам.

– Но мои руки были на вашем… Я трогала ваше… – Эмме не хватало воздуха. – Простите, милорд. Я зашла слишком далеко…

Она не могла найти слов, чтобы описать то, что делала минуту назад.

– Простите меня, лорд Найтсдейл.

Чарлз рассмеялся:

– Не извиняйтесь, мисс Петерсон. Мне было очень приятно чувствовать ваши руки на…

– Молчите!

Чарлз фыркнул:

– Ладно. Я промолчу на сей раз. Но я наслаждался каждым мигом нашего свидания: вашими прикосновениями, и моими тоже, и надеюсь продолжить этот опыт. В следующий раз нам не будет мешать одежда, и мы удобно устроимся в моей спальне.

– Лорд Найтсдейл!

– Эмма, прошу вас. Каждый раз, когда вы зовете меня лордом Найтсдейлом, мне кажется, что за спиной стоит брат. После нашего свидания – такого увлекательного – это особенно сбивает с толку.

– Ох! Да, я понимаю. – Эмма ничего не понимала. Перед глазами стояла картина собственного обнаженного тела в постели Чарлза. Он тоже был там, голый, словно младенец. Но разумеется, он не был ребенком. Ее воображению недоставало некоторых подробностей, но общую картину она могла себе представить, вспомнив, каким он был, явившись в нянину комнату, чтобы прогнать привидение. Широкие плечи, могучие бугры мускулов, припорошенная волосами грудь, сильные ноги, бедра…