Пока я так крутил мозгами, размышляя о превратностях судьбы, мы опять сделали привал, и только тут я заметил, что сменился пейзаж. Найти сухое место оказалось проблематично. Нет, собственную задницу мне, конечно, пристроить удалось, но если раньше я сразу падал на спину и задирал натруженные ноги, то сейчас на спину не плюхнешься. Везде, куда не наступишь, пробивается вода и деревья стали значительно тоньше и хилее. Это ещё пока не болото, а только его преддверие, но теперь мы видны гораздо лучше.

Только сейчас я понял, почему ребята так построили маршрут движения. Ристо со Степаном вытянули группы преследователей в одну линию и теперь, для того чтобы растянуть группы по фронту и зайти нам во фланг, немцам надо приличное количество времени, которое никто им давать не собирается. И я в который раз порадовался, что судьба свела меня с этими ребятами.

Короткий отдых закончился слишком быстро для меня, но деваться было некуда. Перед уходом я поставил по краям дорожки наших следов две растяжки, связав их с двумя «лимонками», подложенными под уже пустой термос. Ну, так, чтобы преследователям скучно не было. Опять-таки должна же быть от меня хоть какая-то польза, а то я пока только пассажиром прогуливаюсь.

Дальше мы двигались только по-прямой, всё ближе и ближе приближаясь к болоту. Ушли опять влево мы только один раз, видимо корректируя маршрут движения. Деревья стали ещё мельче, появились лужи, сначала небольшие, потом побольше. Стали попадаться кочки, в центре которых росли чахлые сосны или небольшие ёлочки. Ягоды укутывали кочки и стволы сплошным ковром. И если раньше я не замечал их, просто потому что брусника и черника в лесу были как газонная трава, и перестала удивлять, то сейчас она выделялась просто контрастом в непривычной болотной жиже.

Наконец, Фёдор опять остановил группу и вытащил из финского рюкзака топор. Пока ребята рубили слеги, я отдыхал, привалившись спиной к более-менее крепкому дереву — что-то вымотала меня эта гонка, пограничники были не в пример свежее.

Болото началось неожиданно. Как-то вдруг сразу отступил за нашими спинами чахлый лес, и появилось ровное поле грязной, вонючей воды, с редкими кочками и умирающими или уже умершими деревьями на них. Периодически, то совсем далеко, то прямо под нашими ногами вырывались из-под воды пузыри болотного газа, дышать стало сложнее, и, даже не от испарений. Скорость движения упала, и на нас накинулись просто толпы комаров и мошки. Хорошо, ещё на острове я приказал сделать всем банданы, закрывающие ещё и лица, которые сейчас нас здорово выручали. Но самое главное, всё это великолепие было под всё увеличивающейся жарой — солнце лупило, как в пустыне Сахара.

Ни марево поднимающихся от болота испарений, ни тучи насекомых, ни вонь болотного газа, ни подступавшая к ногам грязная жижа не в каком месте не облегчала нашу жизнь, а приходилось залезать в болото всё дальше и дальше. Ещё здорово давило на мой непривычный к такому пейзажу мозг, весь вид этого мрачного места.

Вся природа Карелии — это необъятные озёра, хрустально чистые ручьи и великолепные сосновые леса, заполненные разнообразными ягодами и грибами, и даже пытавшиеся нас убить немцы и финны не воспринимались мной так безнадёжно. Так, мелкая неприятность, вроде комарья и мошки.

В конце концов, их тоже можно убить, также, как и летающую и вездесущую мерзость. А вот то, что открывалось моему взгляду, вид этой полной безнадёги, убивало в моём подсознании всякое желание сопротивляться. Везде, от грязной болотной воды под моими ногами и до самого горизонта было одно и то же. Ржавое, покрытое гниющей тиной и ряской поле, с редкими вкраплениями зелёных островков, миллиарды летающего мерзкого зверья и дрожащее марево всё увеличивающейся жары.

Степан вывел нас точно к гати, как будто по навигатору двигался, но скорость нашего движения опять упала — в некоторых местах вода доходила до середины бёдер, заливая сапоги. Мы были уже, где-то на середине пути до острова, как вдали в лесу, ударил сдвоенный взрыв — попили немцы кофейку. Взрыв двух «лимонок» с одной не спутаешь. Два последующих взрыва пошли в общую копилку. Нарвались всё же немцы на мой подарочек. Удачно! Это их придержит немного. А как настроение поднимет!

Гранаты оказалась очень кстати, мы уже выползали на крайний остров, как на краю болота появились наши преследователи. Нам бы ещё чуть-чуть и немцы нас не увидели, но что называется не судьба. Теперь не отцепятся. Одно радует, этот остров немаленький и вытянут по направлению к нашему движению, так что место, с которого мы выйдем с острова с противоположного берега не видно. Опять-таки, мы на относительно сухом берегу и под, чахлыми, но деревьями, а немцы по щиколотку в воде, и чтобы просто прислонить задницу, им надо отойти минимум метров на шестьсот. Что само по себе не может нас не радовать. А пока суть, да дело, мы заползли на остров и затихарились на нём.

Пат. Если по шахматной терминологии. Фрицы же не знают про вторую тропу. Наверное, не знают. То, что проводники у них есть, я ни разу не сомневаюсь, уж очень шустро они за нами шли. Не всех финнов мы выбили, а значит, про тропу за кордон, они могут знать. Ну да поживём, увидим, а пока мы, оставив Костю с Мишей в качестве наблюдателей, ушли вглубь острова.

Вымотался я действительно больше всех, это заметил даже Степан, стаскивающий с меня сапоги. Ладно бы только устал, неожиданно разболелась голова. Казалось, что внутри разгорается ослепительно белый шар, обжигающий голову изнутри и грозящий вырваться наружу. Блин, не хотелось бы тормозить группу. Впрочем, несколько часов у нас есть. Распластавшись на вездесущей чернике с брусникой, я голосом умирающей лебляди подозвал Ристо. Снайпер подошёл ко мне сразу. Видно, видуха у меня была не очень.

— Ристо, надо уходить скорее. Судя по всему, про тропу за кордон немцы знают, и радист у них есть. Сейчас они блокируют её с той стороны, к утру подтащат с этой стороны миномёты и смешают здесь всё с землёй. У нас есть несколько часов. Ищите тропу. — Пограничник только кивнул головой, поднялся и, подозвав Степана, направился в другой конец острова.

Оказалось, что в расчётах умеют ошибаться не только немцы с финнами. Миномёты ударили по острову уже через полтора часа. Сначала раздался негромкий, отдалённый выстрел, потом тихий всё увеличивающийся шелест и с очень сильным недолётом в болото плюхнулась мина.

Сказал бы я вам не удоды недобитые, да воспитание не позволяет! Я только уснул. Душу вашу невоспитанную! Прихватив «снайперку», не обуваясь, как был в носках и намотанных на ногах, чтобы не грызли комары, тряпках, я поскакал к дозору. Нет, не купаться и не любоваться на красивый пейзаж. Протянув бинокль Мише, я коротко приказал.

— Ищи корректировщика. Миша, найдёшь, покажешь, стреляем залпом. У них не может быть с собой много мин — и сам приник к прицелу снайперки.

Дело в том, что без корректировки стрельбы, немцы могли кидать мины до посинения. Я вообще пока не понимаю, как они умудрились миномёты установить. Похоже, нашли какой-то булыжник, они периодически нам попадались. На него, правда, больше одного миномёта не поставить, но нам и одного ствола за глаза.